Пушкин и декабристы

Николай Степанович пережил Пушкина, карьеры не сделал, всю жизнь оставался по доброте, лени и бескорыстию чисто московским барином и в конце концов возвратился в «белокаменную», где коротал век со старыми кишиневскими москвичами - Вельтманом и Владимиром Горчаковым. Несколько бессарабских, пушкинских, лет оставались, видно, лучшим временем его жизни; о смерти же Николая Степановича долгое время были известны только следующие строки престарелого Ивана Липранди:

«Во время отъезда моего в 1851 году за границу Н. С. Алексеев взял у меня и то и другое ‹тюремные стихи В. Ф. Раевского «Певец в темнице» и ответное послание Пушкина›, а равно и пять писем Пушкина, возвратясь, не нашел я его в Петербурге, и он вскоре умер в Москве. Здесь я слышал, что будто бы он кому-то отдал мне возвратить» ³.

По этой записи приблизительно определяли год смерти

¹ Вместе с С. Д. Киселевым.

² «Рукою Пушкина». М.-Л… «Academia», 1935, с. 721.

³ «Русский архив», 1866, стлб. 1450; «Пушкин в воспоминаниях», с. 328.

52

Николая Степановича: 1851-й или 1852-й (иногда писали осторожнее - 1850-е годы).

Итак, последнее сохранившееся известие об Алексееве представляет его читающим позже исчезнувшие пушкинские письма к Липранди, а также стихи старинного кишиневского друга, «первого декабриста» Владимира Федосеевича Раевского, отбывавшего в Сибири уже третье десятилетие.

ПУШКИНИАНА

Обыкновенность Алексеева («как многие…») и отношения с Пушкиным - «как у многих» - возможно, отпугнули исследователей. Почти никто этим человеком серьезно не интересовался - только между делом, «для комментария». Что можно было извлечь о Пушкине и Алексееве из стихов, писем, воспоминаний - давно извлекли. Но даже извлеченное, то есть давно и хорошо известное, видимо, никто не суммировал.

Итак, простая задача: какие были у Алексеева тексты, письма, воспоминания и другие материалы, имеющие прямое или косвенное отношение к биографии и творчеству, «трудам и дням» Пушкина?

Даже обыкновенное сложение уже известных материалов ведет к весьма ошеломляющему итогу…

Алексеевская пушкиниана включает:

«Заметки по русской истории XVIII века», с которых началась эта глава. Через пятнадцать - двадцать лет после смерти Пушкина текст «Заметок» впервые попадает к историкам и пушкинистам. В 1859 году наиболее безобидные отрывки пробивает сквозь цензуру и печатает в журнале «Библиографические записки» Евгений Иванович Якушкин, сын декабриста, человек, сделавший очень много для сохранения декабристского и пушкинского наследства. В тетрадях Евгения Ивановича и его друзей отмечается, что сочинение это «писано в Кишиневе в 1821-22 гг.» и «сохранилось в сборнике Алексеева» ¹.

Гавриилиада. Пушкин написал поэму в 1821 году, но рукопись уничтожил либо так упрятал, что полтора века найти ее невозможно. А сложилась она на глазах кишиневских друзей и, по-видимому, начиналась с какого-то стихо-

¹ См. об этом в тетради литературных и исторических материалов А. Н. Афанасьева. - ЦГАОР, ф. 279 (Якушкиных), № 1066.

53

творного послания, от которого уцелели только небольшие черновые наброски.

Б. В. Томашевский, вместе с другими авторитетными исследователями, полагал, что это - стихотворное посвящение Алексееву ¹. В списке «Гавриилиады», принадлежавшем В. П. Гаевскому (середина XIX века), против строк:

Так иногда супругу генерала

Затянутый прельщает офицер, -

было написано: «Алексеев» ² (в той степени, в какой статский советник Эйхфельдт мог считаться генералом, надворный советник Алексеев являлся офицером…).

У Алексеева была, конечно, наиболее авторитетная копия (если не сама рукопись!): в 1827 году Николай Степанович вставляет в одно из своих писем к Пушкину:

- Какая честь и что за наслажденье…

Это строка из «Гавриилиады»…

Много лет спустя, уже после смерти Пушкина, его лицейский приятель Сергей Дмитриевич Комовский узнает от Алексеева такие строки поэмы, которых больше ни у кого не было: Пушкин, вероятно, решил не называть своих друзей по именам в опасном, кощунственном тексте, но вот что находилось прежде - на месте нынешних 403-406 строк «Гавриилиады» (драка беса с архангелом из-за прекрасной еврейки):

Вы помните ль то розовое поле,

Друзья мои, где красною весной,

Оставя класс, резвились мы на воле

И тешились отважною борьбой?

Граф Брогльо был отважнее, сильнее,

Комовский же - проворнее, хитрее;

Не скоро мог решиться жаркий бой.

Где вы, лета забавы молодой?

¹ Полное чтение этого отрывка (начинающегося со слов: «Вот муза, резвая болтунья…») впервые дал С. М. Бонди («Новые страницы Пушкина, стихи, проза, письма». М., 1931, изд-во «Мир», с. 92-103). Сначала С. М. Бонди соглашался с тем, что это черновик посвящения к «Гавриилиаде»; однако позже, в комментариях к полному собранию сочинений Пушкина, переменил мнение: «этот набросок ‹…›, вероятно, черновик послания к кн. П. А. Вяземскому» (II, 1099; текст послания см.: II, 203).

² А. С. Пушкин. Гавриилиада, ред. Б. В. Томашевского. Пг., 1922, с. 26.

54