Пушкин и пустота. Рождение культуры из духа реальности

Ресурс достоверности жизненного факта или сюжета ограничен возможностями и квалификацией человека. Медиапродукт, предлагаемый зрителю, общедоступен, удобен и универсален, соответственно, при всех своих издержках, более доказателен. Весомость и убедительность медиапродукта проявляется на всех уровнях ТВ. Взять хотя бы новостные программы. Частным оценкам обывателей невозможно конкурировать с толкователями-экспертами. Главная задача создателей новостей – суметь подать событие, откалибровать соответственно компромиссу между идеологией и ожиданиями потребителей, вписать в ряд фактов, сопроводить идеей системности, вызвав тем самым волновой резонанс аудитории. В результате горизонты политического, социального пейзажа сужаются до концепции, излагаемой декламатором-исполнителем того или иного текста.

Дикторы, композиция подачи информации, аналитики-пропагандисты становятся кордоном между событием и потребителем информации о событии.

Задача ТВ-экспертизы выявить наиболее предпочтительное событие, повысить рейтинг не столько факта, сколько припрятанной в нем идеологической = товарной составляющей: ТВ «взвинчивает эмоциональный накал, что заставляет каждого думать, что ему делать и как вести себя в более значительных жизненных ситуациях». «Эти торговцы, эти чтецы новостей, продавцы политики и Бога, – негодует герой Э. Кэмерона, – эти люди, которые каждый день прислушиваются к настроениям и желаниям своих клиентов, куда им идти, когда разразится беда? Эти непризнанные актеры, каждый день изливающие перед нами свои эмоции, чтобы лучше продать нам мир…»

Пышно поверхностный либо скрупулезный уровень аналитической презентации факта или его идеологической составляющей нацелен на изменение их значимости (от гротескной оценки до редуцирования), но, что более важно, повышает зависимость потребителя от информации. ТВ-аудитории предлагается концепция новой религиозности: телевизор из проводника информации превращается в ее демиурга, который является источником мира, отражает его, переосмысливает, курирует и затем прикрывает реальность слоем иллюзий, настолько убедительных и безальтернативных по характеру подачи и по источнику, что связь человека со своей действительностью прерывается.

Роб-Грийе задал не случайный для философии и эстетики ХХ века вопрос об источнике повествования: «Кто описывает мир в романах Бальзака? Что это за всеведущий, вездесущий рассказчик, который находится одновременно повсюду, который видит одновременно и лицевую, и изнаночную сторону вещей, который одновременно следит и за изменением выражения лица, и за ходом мысли, который сразу знает и настоящее, и прошлое, и будущее любого приключения? Это может быть только Бог.

Только Бог может претендовать на объективность. Тогда как в наших книгах, напротив, именно человек видит, чувствует, воображает – человек, находящийся в пространстве и во времени, обусловленный своими страстями, такой же, как вы или я. И книга рассказывает только о его опыте – ограниченном, ненадежном».

Роб-Грийе произнес очень важное слово, характеризующее источник книжной информации, – Бог. В ХХ веке ТВ неотступно демонстрирует свою надчеловеческую природу, оно претендует на роль демиургического сакрального начала и относится к сфере священного, в сознании потребителя ТВ питается сверхъестественными загадочными силами и лежит в табуированной области мышления.

Творимый ТВ мир подается как событие откровения. ТВ-Бог всезнающ и всепримиряющ. У ТВ-Бога нет конца и начала. Оно ежедневно творит и пересотворяет мир по законам, ведомым и неведомым только ему самому. Это, своего рода, книга Бытия, в которой есть все. Все ответы, проблемы, подсказки и решения. Всё – до тайны, до неприличия откровенности, до искомой полноты.

ТВ-Бог дозволяет все – и безумство ернического разума, и мыслительное вегетарианство, и репризный бисер эстрадной пошлости. Здесь пародия граничит с философским кабаре, скепсис – с провидческой силой вечного слова. Часто тревожное тремоло настроений становится аккомпанементом к аккордам сюжета об апокалипсисе, который, нет сомнения, сменится любовной историей об отечественных гангстерах, перестрелками на фоне буколических пейзажей в стиле Тургенева.

В мире, в котором не имеет никакой ценности все, что не обладает рыночной стоимостью, ТВ-Бог для эскапистов продумывает маршруты отступления, балансируя между молитвой и суесловием, от бунтарей требует нечеловеческих сил сопротивляемости, иных склоняет к философскому диссидентству. Для тех, кто свирепо повздорил со своим вторым «я», ТВ-Бог требует прекратить депрессию. Он остроумно вписывает архетипы в реальность, играет с диалектикой и метафизикой, работает со стереотипами массового сознания, иронизирует над заблуждениями.