Пушкин, потомок Рюрика

Варваре Алексеевне, его вдове, выпала нелегкая, но счастливая участь — стать хранительницей фамильных реликвий. При ее жизни (умерла она в 1935 году) в доме проходили литературные вечера, устраивались пушкинские праздники. В своем завещании она просила сохранить имение Маркучай как музей великого поэта. Воля ее была исполнена. «Я — счастливейшая из женщин России, — говорила Варвара Алексеевна, — мне выпала редкостная судьба быть невесткой Пушкина…»

Еще в бытность свою владельцем Михайловского младший сын поэта изготовил для друзей памятные реликвии из ствола последней из трех знаменитых пушкинских сосен, снесенной бурей в 1895 году.

…Они все те же,
Все тот же их, знакомый уху шорох —
Но около корней их устарелых
(Где некогда все было пусто, голо)
Теперь младая роща разрослась,
Зеленая семья; кусты теснятся
Под сенью их как дети. А вдали
Стоит один угрюмый их товарищ,
Как старый холостяк, и вкруг него
По-прежнему все пусто.
Здравствуй, племя
Младое, незнакомое! не я
Увижу твой могучий поздний возраст,
Когда перерастешь моих знакомцев
И старую главу их заслонишь
От глаз прохожего. Но пусть мой внук
Услышит ваш приветный шум, когда,
С приятельской беседы возвращаясь,
Веселых и приятных мыслей полон,
Пройдет он мимо вас во мраке ночи
И обо мне вспомянет.

И не мог не знать Григорий Александрович, что стихи эти были написаны отцом в год его рождения.

На том самом месте, «на границе владений дедовских», где прежде высились три михайловские сосны, растут и ныне стройные вечнозеленые деревца.

Шумит, плодоносит, тянется к солнцу новыми побегами вечно молодое пушкинское древо!

Наталия

Дачи на Островах — Каменном, Елагином, Крестовском, — где проводила душные летние месяцы петербургская знать, слыли дорогими: вкруг них были разбиты парки в романтическом стиле, с гротами, беседками, фонтанами и водопадами, перекинутыми мостками. На старинной акварели Каменный остров предстает во всей своей поэтической красе, — когда-то среди особняков, утопавших в зелени и выстроившихся вдоль берега Большой Невки, красовалась и дача Доливо-Добровольских.

«Мода или петербургский обычай повелевают каждому, кто только находится вне нищеты, жить летом на даче, чтобы по утрам и вечерам наслаждаться сыростью и болотными испарениями», — осмеивала тогдашние нравы «Северная пчела».

Пушкин светским обычаям следовал, а потому весной 1836-го нанял дачу в надежде «на будущие барыши» — ожидаемые доходы от «Современника». В Москве, куда Пушкин отправился по издательским делам, ему неспокойно, все мысли о жене, что вот-вот должна родить: «На даче ли ты? Как ты с хозяином управилась?»

Хозяин дачи, куда перебралась из петербургской квартиры Наталия Николаевна с детьми и сестрами, Флор Иосифович Доливо-Добровольский, числился одним из сановных чиновников Почтового департамента.

Поэт снял у него для своего разросшегося семейства два двухэтажных дома, с крытой галереей и флигелем. В одном доме разместилась чета Пушкиных, в другом — сестры Гончаровы, дети с нянюшками, а во флигеле останавливалась наездами из Петербурга тетушка Загряжская.

…«Каменно-островское» лето сродни Болдинской осени по божественному озарению, снизошедшему на поэта. И мысленно ли представить русскую словесность без стихов, что появились тогда: «Отцы пустынники и жены непорочны…», «Подражание итальянскому», «Из Пиндемонти», «Мирская власть»? Здесь на бумажный лист легли строки, что много позже отольются в бронзе: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»

Даче Доливо-Добровольского суждено было войти и в семейную хронику поэта: Наташа Пушкина появилась на свет в мае 1836-го, всего за восемь месяцев до трагической гибели отца. Последнее дитя поэта, она, быть может, была и последней его земной радостью…

«Я приехал к себе на дачу 23-го в полночь, и на пороге узнал, что Наталья Николаевна благополучно родила дочь Наталью за несколько часов до моего приезда, — писал Пушкин П. В. Нащокину. — Она спала. На другой день я ее поздравил и отдал вместо червонца твое ожерелье, от которого она в восхищении. Дай Бог не сглазить, все идет хорошо».

Ольга Сергеевна пеняла тогда брату, возвратившемуся из Москвы: «Всегда, Александр, на несколько часов опаздываешь! В прошлом мае прозевал Гришу, а в этом мае Наташу».

Крестили маленькую Ташу — так ласково звали девочку в семье — 27 июня в Предтеченской церкви, а ее крестными родителями стали граф Михаил Юрьевич Виельгорский и фрейлина Екатерина Ивановна Загряжская.