Пушкин, потомок Рюрика

Богатые и обширные земли приднепровские, полоцкие и смоленские, новгородские и черниговские объединились под всесильной десницей князя Владимира Красное Солнышко. Верен молодой князь отцовским заветам: удачливые военные походы на западные окраины Руси позволили присоединить к Киеву западнорусские земли, умножить его владения от Карпат до Восточной Пруссии. Но, пожалуй, более, чем ратные дела, влечет его государственная, устроительная деятельность — сплотить все земли Киевской Руси в единую всесильную державу. Думает он и о том, как установить надлежащим образом «строй земленей» и «устав земленей».

Предстоит Владимиру Святославичу тяжкая, кровопролитная борьба с печенегами — для защиты от кочевых орд крепко станут на границах Руси богатырские заставы. Отсюда, с этих героических времен, и пойдут передаваться от отцов к сыновьям, от дедов к внукам былинные сказания о славных богатырях Илье Муромце и Добрыне Никитиче, Святогоре и Вольге Селяниновиче, о ласковом князе Владимире Красное Солнышко, о годах воинской доблести и славе русского оружия.

…Владимир в горестной молитве;
И храбрый сонм богатырей
С дружиной верною князей
Готовится к кровавой битве.

Но не от коварных печенегов, не от лихих недругов поджидала смертельная опасность князя. Беда таилась рядом, в родном доме.

Не забыла полоцкая княжна горечь своего невольного замужества. И хотя четверых сыновей и двух дочерей родила она Владимиру (Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, Предславу и Марию), все чаще вспоминались ей счастливые девичьи дни в родном Полоцке, а после — разоренный город, пылающий терем, дорогие лица убитых отца и братьев… Терзала и ревность к новым женам Владимира. (Карамзин писал, что, кроме пяти законных жен, «ежели верить летописи, было у него 300 наложниц в Вышегороде, 300 в нынешней Белогородке (близ Киева) и 200 в селе Берестове. Всякая прелестная жена и девица страшилась его любострастного взора…») Вскипало жгучей местью сердце княжны — решилась она убить Владимира.

Как-то тяжелым полуденным сном забылся Владимир в опочивальне Рогнеды, жившей уединенно в селе Предславино, неподалеку от Киева… И вдруг словно яркий луч света полоснул по глазам князя — то ли блеск кинжального острия, то ли безумный, горячечный взгляд Рогнеды. Опытная рука воина перехватила слабое женское запястье — бесшумно выскользнул из разжатой ладони в княжеские пуховики нож…

(Пушкин в планах задуманной им исторической поэмы «Вадим» Рогнедой именовал дочь Гостомысла: «Рогнеда, раскаянье ее, воспоминанья…»)

Разгневанный Владимир приказал Рогнеде одеться в нарядные брачные одежды и готовиться к смерти.

Но только вступил князь в опочивальню, чтобы собственноручно покарать преступившую закон жену, как малолетний сын Изяслав храбро выступил навстречу ему и подал тяжелый меч со словами, которым научила его мать: «Ты не один, о родитель мой! Сын будет свидетелем». В сердцах швырнул Владимир меч об пол: «Кто знал, что ты здесь!»

По совету дружины Владимир отправил Рогнеду в только что выстроенный город, наименовав его в честь сына Изяславлем. Изяслав же и положил начало династии полоцких князей.

Так повествует Лаврентьевская летопись.

Ну а как же сложилась судьба полоцкой княжны Рогнеды? Сохранилось интересное свидетельство в Тверской летописи: Владимиру после принятия христианства и венчания с византийской царевной Анной надлежало оставить всех своих прежних жен. Послал он о том сказать Рогнеде и предложил ей выбрать себе мужа из княжеских вельмож. На что гордая Рогнеда ответствовала: «…не хощю раба быти земному царю, ни князю, но уневеститися хощю Христови, а въсприиму ангельский образ».

Ее сын Ярослав, услышав эти слова, воскликнул: «О мати моя! Воистину царица еси царицам и госпожа госпожам».

Рогнеда, которую народ за ее слезы и страдания нарек Гориславой, постриглась в монахини. Сохранилось предание, что в Краславе, небольшом городке близ Полоцка, на высоком берегу Западной Двины, доживала свой век некогда гордая красавица. Умерла Рогнеда в 1000 году, на пороге XI столетия.

Читателю, видимо, небезынтересно будет узнать, что три сына Рогнеды — прямые предки поэта. Александр Сергеевич состоит в родстве с Ярославом Мудрым через князей Черниговских в 25-м колене, через князей Ржевских и Смоленских — в 27-м колене, а по линии Холмских — в 24-м колене; с Мстиславом Храбрым поэт связан родством по линии Глебовых в 26-м колене (примерно); с Изяславом, родоначальником династии полоцких князей, идущей от Владимира I и Рогнеды, — в 29-м колене.

Креститель

Подобно солнечным лучам, сияла и проникала во все дальние уголки Древней Руси слава о мудром князе киевском Владимире Красное Солнышко. Но не за ратные подвиги и не за свою государственную мудрость восславлен был князь.

В годы правления Владимира произошло одно из самых знаменательных событий древнерусской истории — крещение Руси.