Пушкин путешествует. От Москвы до Эрзерума

Японский «Варяг»

Когда-то по этому пути через Сибирь, но уже из Японии в Россию, возвращался русский наследник. Траектории их судеб вновь скрестились.

Веселые фейерверки по случаю празднования нового 1904 года неожиданно сменились грозными пушечными раскатами.

Из дневника Николая II:

«26-го января. Утром у меня состоялось совещание по японскому вопросу; решено не начинать самим.

…В 8 час. Поехали в театр; шла “Русалка”…

Вернувшись домой, получил от Алексеева телеграмму с известием, что этой ночью японские миноносцы произвели атаку на стоявших на внешнем рейде “Цесаревич”, “Ретвизан” и “Палладу” и причинили им пробоины. Это без объявления войны. Господь, да будет нам в помощь!»

«27 января. Утром пришла другая телеграмма с известием о бомбардировании японскими судами Порт-Артура и о бое с нашею эскадрою. Незначительные повреждения получили “Полтава”, “Диана”, “Аскольд” и “Новик”. Потери незначительны. В 4 часа был выход в Собор через переполненные залы к молебну. На возвратном пути были оглушительные крики “ура”!

Вообще отовсюду трогательные проявления единодушного подъема духа и негодования против дерзости японцев».

Высочайший манифест об объявлении Русско-японской войны:

«Мы, Николай Вторый, Император и Самодержец Всероссийский.

Объявляем всем Нашим верным подданным:

… Японское Правительство отдало приказ своим миноносцам внезапно атаковать Нашу эскадру, стоявшую на внешнем рейде крепости Порт Артура.

По получении о сем донесения Наместника Нашего на Дальнем Востоке, Мы тотчас же повелели вооруженною силою ответить на вызов Японии.

Плакат времен Русско-японской войны

Дан в Санкт-Петербурге в двадцать седьмой день января в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот четвертое…»

До сих пор живуча одна из самых ненаучных и в то же время психологически оправданных причин Русско-японской войны – давняя и стойкая нелюбовь Николая II к Японии. Шрам от удара японской сабли кровоточил в душе русского царя. Долго еще будет вспоминать он тот злосчастный день, чуть было не стоивший ему жизни.

Из дневника Николая II:

«29 апреля. Вот уже четыре года прошло с тех пор, что Бог спас меня в Японии рукою Джорджи!».

«29 апреля. Оцу. После прогулки пошли к молебну в красной гостиной; горячо благодарил Бога за спасение, ниспосланное им рукою Джорджи в Японии».

«29 апреля. После завтрака пошли к молебну в память Оцу!»

Отсу – Порт-Артур – Цусима. Какая странная и страшная закономерность!

Да, дорого будет стоить российскому обществу пренебрежение к каким-то «япошкам», осмелившимся столь дерзновенно напасть на могущественный имперский флот.

Из воспоминаний С.Ю. Витте:

«Несчастнейшая из несчастнейших войн и затем как ближайшее последствие – революция… Что Бог сулит нам далее?.. Жаль царя. Жаль России…

В главных чертах в 1904 году война протекала в следующих событиях: 31 марта погиб наш броненосец «Петропавловск» с адмиралом Макаровым и частью команды…

17 и 18 апреля мы проиграли Тюренченский бой. 28 апреля японцы высадились в Бицзыво, что было началом гибели Порт-Артура. 28 мая произошел морской бой у Порт-Артура, где мы опять потеряли несколько судов. 17–23 августа мы проиграли большой бой при Ляояне и начали отступление к Мукдену.

22 декабря пал Порт-Артур, а затем дальнейший наш разгром уже происходил в 1905 году…»

Но о победе японской империи в войне с Россией капитану Хиросэ уже не дано было знать.

Еще одно удивительное обстоятельство – он погиб в Страстную субботу, и в тот день в дневнике русского царя появилась краткая запись:

«27 марта. Утром шел снег и попеременно дождь. Затем имел доклад Фредерикса, выложил яйца для христосования завтра и пошел гулять. Погода прояснилась…»

Фатальное для России число:

Двадцать семь лет пролегло от Отсу до Екатеринбурга!

27 января был брошен вызов: дуэльный поединок между Россией и Японией начался!

27 января был смертельно ранен на дуэли Александр Пушкин!

Это число стало роковым и в судьбе японского собрата поэта – капитана Хиросэ.

27 марта 1904 года русская торпеда пустила ко дну японский боевой корабль «Фукуи-мару». Хиросэ Такэо не был в первых рядах тех, кто сразу же прыгнул в спасательные шлюпки, не был он и во втором эшелоне ищущих пути к спасению. Хиросэ остался на корабле: он пытался найти своего раненого боевого друга. Кодекс самурайской чести сродни кодексу дворянской.

Матросы слышали, как с криком: «Сугино, где ты?!» капитан метался по тонущему кораблю. Оба они – и капитан Хиросэ, и мичман Сугино – были вычеркнуты из списка живых тем мартовским днем. И волны Желтого моря навечно сомкнулись над японским «Варягом».