Пушкин – Тайная любовь

На правом «фонарике» платья Екатерины ее кандидата в мужья Владимира Волкова символизирует крупная рыболовная блесна в форме составленных «спинками» его инициалов – двух букв «В», оснащенная внушительных размеров двойным крючком. Такой крючок – намек на то, что этот «рыболов» пытается поймать сразу две «рыбки», то есть, изменяет своей официальной невесте Бакуниной. Блесна же указывает на то, что Екатерина и сама явно обманывается светским лоском, показным блеском этого своего отнюдь не отличающегося порядочностью поведения жениха.

Но вот из уха ее профиля в нижней части подола ее платья выпала, наконец, затычка, которая мешала ей в свое время слышать объективные суждения о Волкове доброжелательно относящихся к ней людей. И Екатерина поняла, наконец, что от ее надежд на счастливый брак с Владимиром осталось только пятно на ее щеке – женской репутации, которой она в ослеплении любовью для Волкова пожертвовала.

О том, что суть первого подлого поступка Волкова – измена Бакуниной, достаточно просто узнать из другой пушкинской сюиты. Она располагается на обороте листа 50 той же тетради ПД 835, в черновиках четвертой главы «Евгения Онегина», которая была дописана в Михайловском к 3 января 1826 года, то есть еще до получения Пушкиным известия о случившейся с Екатериной еще более серьезной беде. Но произошла она приблизительно в это время, почему Пушкин и размещает впоследствии графическую информацию о ней именно здесь.

В левом верхнем углу листа, открывающегося строками из середины XV строфы «…И того ль искали // Вы чистой, пламенной душой…» (VI, 79), Пушкин изображает не кота, как полагают в комментариях к этому листу сотрудники Пушкинского Дома[100], а коварного человека-волка.

У повернутого к нам спиной персонажа поджаты хвост и лапы. И всем телом он скрючился как бы в ожидании удара. Что ж, сконфужен. Осознает, что виноват. В скорописи линий настороженно торчащих ушей, полуотвернутой морды и сжатых правых лап этого «зверя» можно прочесть: «ЕкатеринѢ Бакунинай Владимiръ Волковъ измѢнилъ». Предпоследняя из пяти отсчитываемых справа налево скорописных строк «шерсти» на спине «волка» уточняет: «Волковъ измѢнилъ ей съ ея кузинай».

Левый фрагмент ПД 835, л. 50 об.

Вслед за «сконфуженным» волком прямо по тексту в правой стороне того же самого листа Пушкин изображает еще и повернутую профилем к своему возлюбленному «волку» молодую «волчицу» – метафору реальной бакунинской соперницы.

Правый фрагмент ПД 835, л. 50 об.

Если «разобрать» ее профиль по буквам, то в линии нос – макушка головы прочитывается: «Волковъ». По локону у виска: «измѢнилъ ей». По носу, губам и подбородку: «съ ея сестрой». По добавочной линии подбородка, указывающей на двуличность, подлость по отношению к Екатерине Бакуниной этого персонажа: «Волковай Анетай».

ПРАВИЛО № 35: двойные подбородки выдают двуличность, ненадежность, подлость, коварство изображаемых Пушкиным персонажей.

И были ведь, действительно, у Екатерины Бакуниной многие родственники (скорее всего, родом с Украины) разной степени близости с фамилией Волковы, поскольку именно такую фамилию в девичестве носила родная бабушка нашей девушки по матери Екатерина Андреевна, в замужестве Саблукова[101].

Понятно, что молодой красавец Владимир Волков не планировал жениться на своей тоже, видимо, незнатной родне Анне Волковой и пришел в отчаянье, когда почетная для него невеста Екатерина Бакунина, узнав об его измене, объявила ему о прекращении отношений. Непросто дался гордой Екатерине этот разрыв. Впоследствии ей придется очень дорого заплатить за свою душевную близорукость, не позволившую ей сразу распознать подлую «волчью» сущность в «блестящем» герое ее первой закончившейся крахом надежд «авантюры».

Зато переживающему за Бакунину Пушкину эта ее «авантюра» подарила, между прочим, идею «срифмовать» в благополучной по исходу повестушке «Барышня-крестьянка» свою невезучую в любви пассию с другим «волком» – собственным добрым тригорским приятелем Алексеем Николаевичем Вульфом (1805–1881), с которым он познакомился вскоре по приезде в Михайловское. Суеверного и падкого на приметы, его, наверное, тогда поразила эта «рифма». К не выходящему в 1825 году, после визита Дельвига, из его ревнивого ума бакунинскому несостоявшемуся жениху Волкову как бы «притянулся» другой «Волк» – Вульф. Тоже молодой, красивый, умный и тогда чистый еще душой парень из небедной семьи. Кого лучше придумаешь в пару его такой же прекрасной юной барышне, какой он с лицейских лет помнит свою Екатерину Бакунину?

Изображает он ее на листе 11 об. ПД 835, на полях черновиков двух строф третьей главы своего романа, которую пишет в сентябре 1824 года:

XXXII