Пушкин – Тайная любовь

Профиль Екатерины в нижней части подола ее платья рисующий Пушкин резко перечерчивает поперек шеи жирной короткой кривой разорванной линией. Этот выразительный фрагмент линии символизирует затянутую на перебинтованной шее нашей девушки тонкую веревку (скорее всего, шнурок от корсета), с помощью которой та в Рождество 1825 года в торжокском доме своего дяди после получения прощального письма от князя Уманского попыталась кардинально решить свои проблемы. Пунктир на шее профиля несколько выше линии шнурка, практически у подбородка, как бы отмечает место, где в случае приведения петли в действие тонкая веревка-удавка должна была оставить отметину.

Так вот что, оказывается, за графическую «рифму» с обрывками петли из шнурка мы отмечали уже на многих бакунинских профилях, начиная еще с листа 50 Лицейской тетради! Вот на что уже там намекал нам Пушкин нелепым, не находящим себе применения на черном платье Екатерины 1815 года шнурком! И вот по какому случаю он изобразил свою любимую девушку именно в траурном платье! Скорбит она у него не по обязанностям своей придворной должности или даже не по кому-то из собственных родных и близких, а явно по самой себе…

Уже на листе 50 в ПД 829 бакунинское подручное орудие смерти – шнурочная петля – было изображено раздвоенным, развитым на конце. Значит, шнурок не выдержал-таки веса тела Екатерины – вследствие чрезмерного натяжения лопнул, оборвался. И наша счастливая суицидница просто с рухнула с высоты на пол. Больно разбилась, но осталась жить.

ПРАВИЛО № 36: очень важная, особо секретная информация «ювелиром»-Пушкиным зачастую мельчайшими буквами вписывается в линии волос, контуры и складки одежд его персонажей.

На нижнем рисунке на листе 12 в ПД 835 Пушкин запечатлел Бакунину на краюпропасти – в момент крайней опасности для ее жизни. По этой причине она у него сидит на самом краешке имеющей в переносном смысле отношение к ее беде постели. Причем – без головы. Вероятно, по мысли нашего графика, потеряла голову от свалившейся на нее беды. Или просто приходит в себя, возвращается в сознание после частичной асфиксии и падения с высоты.

В левой руке Екатерины, которой она опирается о постель, зажат скомканный бумажный листок. Похоже, это – то самое оскорбительное, унизительное для нее послание ее несостоявшегося жениха Уманского. На голову несчастной Екатерины вслед за оборвавшейся люстрой падают куски вывалившейся потолочной штукатурки. Как бы траекториями их падения с потолка беспорядочно «свисают» карандашные линии, в которые нашим близоруким графиком очень мелко, прямо ювелирно вписан текст.

Нижний фрагмент сюиты ПД 835, л.12

Из-за недостаточно высокого качества воспроизведения рисунка трудно разглядеть его во всех подробностях, но и прочитанные фрагменты дают достаточно полное представление о целом. Буквы в валящихся на голову нашей сидящей девушки фрагментах потолка называют ее имя: «Бакунина Катерина». Почти горизонтальная линия у шеи сообщает: «… 25 Декабря узнала, что князь Уманскiй…». В контуры груди вписано: «…къ абажуру отъ люстры шнурокъ отъ корсета». Уже из одного этого вполне можно понять, что из какого-то письма Екатерина узнала что-то такое, что заставило ее приладить к люстре свитую из корсетного шнурка петлю и накинуть ее на собственную шею. В левой части рисунка рядом с фигуркой Бакуниной валяются и все три свалившиеся вместе с нею и оборванным шнурком плафоны-абажуры от люстры. Еще левее и выше «болтаются» вывалившееся из потолка крепление и каркас самого осветительного прибора, на котором эти абажуры держались.

Несложно узнать имя того, кто заставил Екатерину на этот отчаянный поступок решиться. По сидящей женской карандашной фигурке пером нашего графика наведены огромные буквы: «ЕЯ УБIЙЦА князь Уманскiй». Эта информация в контурах фигурки по обычаю нашего рисовальщика не раз повторяется. Легче всего прочесть ее по подолу платья спереди – снизу вверх до талии Екатерины: «Я ея мужъ, а князь Уманскiй ея убiйца».

Из контекста рисунка понятно также, что три огромные жирные буквы «ПОУ» в обычной пушкинской шифровке такой информации означают «ПИСЬМО», адресованное изображенной здесь Бакуниной «ОТ» того самого князя «У» [манского], на выгодный брак с которым она рассчитывала.