Пушкин в жизни. Спутники Пушкина

Сын тульского священника; окончил медицинский факультет Московского университета, был врачом почтового департамента; но медицины не любил, а с увлечением занимался археологией и этнографией. Главный его труд – «Сказания русского народа». Книга страдает отсутствием исторической критики, приводимые тексты часто неточны, а иногда и фальсифицированы, однако в свое время «Сказания» сыграли свою положительную роль в науке. Сахаров был ярый патриот-националист, поклонялся «основным русским началам», считал великим историческим событием провозглашенный Николаем лозунг: «Самодержавие, православие, народность». Панаев рассказывает про его посещения вечеров князя В. Ф. Одоевского: «Особенное внимание великосветских госпож и господ обращал на себя Сахаров, появлявшийся всегда на вечерах князя Одоевского в длиннополом гороховом сюртуке. Сахаров, впрочем, русский человек себе на уме, хитро посматривал на всех из-под навеса своих густых белокурых бровей и не смущался бросаемыми на него взглядами и возбуждаемыми им улыбочками. Он даже, кажется, нарочно облекался в свой гороховый сюртук, отправляясь на вечера Одоевского… «Пусть их таращат на меня глаза, – говорил он, – мне наплевать, меня не испугают». Князь Одоевский, кажется, познакомил Сахарова с Пушкиным. Сохранилась записочка Пушкина от конца декабря 1836г., где он сообщает Одоевскому, что ждет его к себе с г. Сахаровым.

Михаил Евстафьевич Лобанов (1787–1846)

Бездарный писатель-старовер, автор од на торжественные события, переводчик Расина, биограф Крылова. Служил в Публичной библиотеке, был членом российской академии, а с 1845 г. – ординарным академиком академии наук. Никитенко пишет о нем: «Это, что называется, академик-парик и плохой поэт. Старая литература для него святыня, новая – ересь и сплошь мерзость. «Каждая новая идея, – говорит он, – заблуждение; французы подлецы, немецкая философия глупость, а все вместе – либерализм». Если бы послушать Лобанова, то цензура ничего не пропускала бы, кроме его сочинений, благонамеренных и солидных». В начале 1836 г. Лобанов выступил на заседании академии с речью «о духе словесности», где громил новую европейскую и русскую литературу, зараженную, по его мнению, ядом безверия и разврата, и приглашал каждого из академиков доносить обо всем, что он найдет в печати неблагонамеренного. Пушкин в «Современнике» ответил на эту речь статьей, где сдержанно опровергал Лобанова по всем пунктам и заключил пожеланием, чтобы академия, награждая достойных писателей покровительством, «недостойных наказывала одним невниманием». По поводу статьи Пушкина А. И. Тургенев писал Вяземскому: «От Лобанова я ничего иного и не ожидал, особливо со времен всех оподляющего Уварова. Спасибо за скромный ответ, но сила в самом воздержании».

Барон Франсуа Адольф Леве-Веймар (1801–1854)

Французский писатель и дипломат, сотрудничал в лучших французских журналах, писал фельетоны в газете «Temps». В 1836 г. ездил в Россию с поручением министра-президента Тьера. В это время встречался с Пушкиным, посещал его на каменно-островской даче; Пушкин для Леве-Веймара перевел на французский язык несколько русских песен. Впоследствии Леве-Веймар был французским консулом в Багдаде (с 1838 по 1848 г.), а затем в Южной Америке. Был он небольшого роста, худощавый и изящный, на аристократически-белых руках ногти были тщательно отполированы, голубые глаза смотрели проницательно, на нежном, почти женском лице играл румянец, который, по-видимому, больше был произведение искусства, чем натуры; старательно напомаженные белокурые волосы скудно прикрывали лысину. Гейне говорит, что самыми выдающимися качествами Леве-Веймара были щедрость и любезность. Помогая Гейне переводить его статьи на французский язык, Леве-Веймар, говорит Гейне, «хвалил мое близкое знакомство с духом французского языка так серьезно, с таким, по-видимому, изумлением, что я наконец поневоле поверил, что действительно перевел все сам, тем более что Леве-Веймар, знавший немецкий язык не хуже меня, уверял, что знает его очень слабо».

Альфонс Жобар (1793–?)