Читаем Пушкинская кухня полностью

Пушкинская кухня

Борщ этот варят из говядины, баранины, свинины, утки и гуся, или берут разного мяса и живности, варят все вместе; также кладут ветчину и сосиски. Взять 800 граммов говядины, 400 граммов ветчины и половину гуся, вымыть, положить в горшок, чтобы мяса было полгоршка, залить водою, поставить вариться и снимать пену. Свежую капусту нашинковать крупно, полосками в палец шириною, а свеклу обыкновенным манером; положить в кастрюлю, обжарить в масле, прибавить ложку муки, вымешать, развести бульоном, положить в горшок, вместе с двумя нашинкованными луковицами. Кому угодно, можно положить перед обедом 400 г сосисок, обжарив их сначала в масле, подправить двумя ложками сметаны и приквасить по вкусу уксусом. После подправки дать борщу прокипеть ключом. Борщ варят иногда из кислых бураков с кислою, шинкованною капустою. (на 6 персон).

Примечание: если борщ подается с сосисками, то называется: «польский».

14. Триумф де-воляй

Повелел как-то царь провести Всемирные дворянские игры. Программа известная: дуэли на выбывание, бальный марафон, гонки по бездорожью на тройках с бубенцами, порка крепостных на время, художественный загул с медведями и цыганами, вычурное пускание колец из трубок с чубуками и много других, всем хорошо известных дисциплин.

Пушкин потом так об этом рассказывал, попивая чаек из блюдца:

«Вызывает меня царь к себе в Зимний. Бросается навстречу:

– Выручай, братишка!

За стол сажает, наливает пуншу.

– Значит, вот какое дело к тебе будет, Пушкин-друг. Надо нам победить на ентих играх. В командном зачете. Важно это очень для нашего с тобой гусударства. Мощь, престиж, вставание с колен – не мне тебе объяснять. Короче говоря, хочу тебя тренером поставить. Наберешь команду, подготовишь ее. Как только ты умеешь.

Робко предлагаю:

– Может, Обломова пошлем?

– Не время, – говорит царь, – шутки шутить. Давай, Пушкин-друг, за дело! И это… вот еще… Не выиграешь медальный зачет – голову срублю.

Выждал царь паузу и расхохотался. Аж согнулся от смеху.

– Да шучу я, шучу.

И одной рукой слезы утирает, другой рукой машет, смехом захлебываясь:

– Иди, иди…

От царя пошел я сразу к Авдеевой. Екатерине Алексеевне. И ты этот факт в блокнотиках отметь. Красными чернилами зарисуй.

Короче говоря, рассказал ей все как есть. И спрашиваю, мол, как быть? Как не осрамить русское дворянство?

Не осрамим, отвечает Авдеева, не боись, Сергеич. Только меня, говорит, слушайся во всем…

…И вот, значит, прошло время. И прошло оно в тренировках. Наконец протрубили открытие этих Игр. Стоят команды. Наша стоит. Наши все как на подбор – писатели, классики. Грудь колесом, бороды лопатами, румянец на щеках. Глаза горят яростным огнем. У каждого за спиной с питанием рюкзак. Во второй шеренге стоят запасные молодые классики: Заспа, Щепетов, Дашко. Чуть пожиже первой шеренги, но тоже ничего.

А с другой стороны стоит – жалко смотреть – нерусское дворянство. Вдрызг утомленные амурами французские маркизы, простуженные дождями английские лорды, изнеможенные муштрой на плацах усачи-пруссаки, обескровленное румынское дворянство. Ну и прочие команды, которые совсем уж хилые и жалкие. Сразу было видно – любому кто смотреть умеет – что не соперники они нашим классикам-молодцам.

А все потому, что наши тренировались по рецептам Авдеевой. Правильно говорит Екатерина Алексеевна: все дело в правильном питании, только в ём одном. Ешь, говорит она, по моей раскладке и золото, считай, у тебя в кармане.

Так и вышло. Мы выиграли. Мои пушкинцы сделали всех вчистую, в одну калитку. За что царь мне орден даже сперва хотел дать. А потом говорит: орден… что орден? У меня кое-что получше найдется. Халат омархайямовский и тюбютейка у тебя уже есть, на тебе для полного кумплекту туфли, как у Маленького Мука. Эх, говорит, от сердца отрываю…

Спрашиваешь, по какой раскладке мы питались? Спрашиваешь, тайна ли великая эти рецепты? Тайна, конечно, но отчего бы и не рассказать хорошему человеку. Вот он – наш недельный план тренировок: