Пушок в царстве Когтеклыка (СИ)

– Какой наглый богач! – подумал Котти, едва сдерживая себя. Пушок же проговорил в мыслях: «Недолго тебе издеваться над нами!»

– Вы знаете, мы очень спешим к своим мамам! – начал говорить Пушок. – Они уже заждались нас. Благодарим, но вынуждены отказаться!

– На улице небезопасно. Дикие мурсисты бунтуют. Они могут убить вас. Хотя, впрочем, вот тебя они не тронут, – аристократ указал лапой на Котти.

– А кто такие мурсисты, папа? – спросила Лапка у Царапкина, притворяясь, что якобы ничего не понимает, как обычно делают дети, когда хотят поговорить со старшими о сложных взрослых вещах.

– Доченька, мурсист происходит от Мяурса.

– А кто такой Мяурс и почему тогда мурсисты, а не мяурсисты?

– Понимаешь, дочка, это слово пришло к нам из иностранного языка и прижилось у нас именно в таком виде.

–Ух ты! А кто такой Мяурс?

– Учёный, изучающий деньги. Создатель самого враждебного для нас взгляда на жизнь. Он придумал, что якобы существуют бедные и богатые. Какая чушь! – Господин Царапкин достал трубку и закурил.

Лапка понимала не так много. Она и на суде многих слов не могла понять, но Пушок был другим – он знал их как свои пять когтей.

– А что это у тебя за книжка? – спросил Царапкин, видя, что дочь то и дело засовывает лапу в сумку и сжимает уголок какой-то тетради.

– Это просто тетрадка, – сказала Лапка.

– Покажешь? – спросил Царапкин и выхватил сумку у Лапки.

– Нет! Только не это! – подумали котята одновременно.

– Хм! Она полностью пустая! – с недоумением сказал господин Царапкин.

– Благо, что ему не видно, что там написано! – подумала Лапка.

– Но она такая старая и драная! На кой она тебе нужна? Я куплю тебе блокнот, инкрустированный бриллиантами, – и Царапкин порвал тетрадь в клочья.

– Нет! – крикнули друзья хором.

– Что-то мне как-то жарко, – сказала Лапка. – Воды!

– Ну-ка! – сказал господин Царапкин и поднёс лапу к голове Лапки. – Да ты вся горишь! Срочно постельный режим! Скажи «пока!» своим друзьям и иди в свою комнату!

– Прощайте! – сказала она Пушку и Котти. – Потом встретимся!

Котти и Пушок вышли из дома, аккуратно осмотревшись по сторонам. Пушок взял с собой тетрадь и перо, брошенные на пол.

Котята ушли, и Царапкин сказал дочери:

– Ну ты знаешь, что это было в первый и последний раз! Дружить с таким контингентом я тебе не позволю!

– С контин… с чем?

– Со всяким сбродом, моя милая. Я дам тебе пилюли от температуры, и ты поспишь, а когда тебе станет лучше, мы поедем в самую лучшую мясную лавку страны, и я куплю тебе всё, что пожелаешь!

Лапка промолчала. Она слишком устала, чтобы поддерживать диалог. Жар не сходил, и в бреду она стала говорить:

– Пушок! Котти! Где чудесная тетрадь, чтобы сражаться с этими гнусными солдатами?! Нужно добраться до подвала! Мы поднимем восстание! Долой царя! Долой мерзкого Когтеклыка!

Царапкин был поражён и надеялся расспросить дочь об этих словах, в надежде, что она просто бредит из-за болезни.

– Что же нам теперь делать? – думал Пушок, который в это время шёл по переулку вместе с Котти.

– Этот негодяй разорвал тетрадь до такой степени, что в ней невозможно писать! – ответил Котти.

– Что-нибудь придумаем! Нужно дождаться Лапку! Переночуем на чердаке.

На следующий день жар у Лапки как рукой сняло. Пилюли ей моментально помогли.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Царапкин у дочки.

– Я уже совсем здорова! – ответила она.

– Точно?

– Точно!

Тогда Царапкин стал перечислять всё, о чём она говорила в бреду.

– Я не понимаю о чём ты говоришь, папа – сказала Лапка.

– Прости, но у меня теперь нет к тебе доверия. Я думаю, что это все из-за болезни. Ты говорила такие страшные вещи. У меня отпуск, и с этого дня я не отойду от тебя ни на шаг! Мало ли как ещё болезнь отразилась на тебе!

Пушок и Котти явились к балкону дома Царапкина и ждали, когда Лапка решит выйти на балкон или Царапкин уйдет, но Царапкин не уходил, зато Лапка, захотевшая подышать свежим воздухом, вышла на балкон.

– Тебя продует! – прокричал заботливый папаша.

Заметив Пушка и Котти, Лапка заулыбалась, а потом спрыгнула вниз. Друзья успели поймать её.

– Куда ты, золотце?! – крикнул ей вслед Царапкин.

– Прощай! Я сделала свой выбор! – ответила она. – Нам с тобой не по пути! Мне стыдно жить так, как живешь ты!

– Какая наглость! – возмутился Царапкин. – Ты совсем сошла с ума! Тебе нужно лечиться!

– Я совершенно здорова! – кричала Лапка, забравшись вместе с друзьями на крышу соседнего дома. – Я ни капли не соврала тебе, когда сказала, что нас поймали бандиты и заперли! Нас поймали царские солдаты и бросили в тюрьму, и после этого я никогда сюда больше не вернусь! Прощай навсегда!

– Лапка! Бежим! – крикнул Котти, и друзья побежали. Господин Царапкин продолжал кричать что-то вслед, угрожая, что пустится в погоню.

– Тетрадь уничтожена! – сказал Пушок.

– Неужели она больше не работает? – обеспокоенно спросила Лапка.

– В ней невозможно писать!

– А может, и не надо писать! Достаточно просто поверить! Пусть в ваших сердцах будет вера в победу! Это самое главное! Верьте мне, друзья! Бежим к товарищам!

========== XIV Глава четырнадцатая, в которой Пушок становится народным поэтом ==========