Пуся

  Вернувшись домой, я накатил облегченного пивка. Оно очень водянистое и отлично работает с похмелья, когда весь трубопровод забит сухарями вчерашних булочек. Выключив мобильный, я лег спать.

  Проснувшись и хорошо просморкавшись (с похмелья у меня много козявок), я включил трубу. На экран выпрыгнуло шесть сообщений о пропущенных звонках и четыре сообщения с автоответчика. Прослушав первое, я не стал продолжать, вытер все. Как может догадаться любой задумчивый читатель, это были вопросы от Лоры. Она уже начинала, говоря по-белорусски, заябывать.

  Я пошел на интернет и проверил свою анонимную клинику. Была суббота. Оказалось, прием еще не закончился. Я быстро собрался.

  Это была слегка грязноватая государственная клиника. Анализы брали на втором этаже. Я долго объяснял, что мне нужно, черной регистраторше за стеклянной стенкой. Потом она открыла боковую дверь и спросила: «Что вы говорите? Я ничего не слышу через стекло». Оказалось, нужно сначала заполнить формы внизу. Я спустился, нашел в пустой комнате формы и начал движение обратно. Из зашмыганной двери выскочил черный вертлявый мужичок. «Чего надо?» — весело выкрикнул он, подергивая головой в такт доносившейся из его комнаты музыки.

  — Да вот, формы…

  — Ты что делаешь?

   — Формы беру.

  — Формы берет! — костлявый мужичок подмигнул огромной черной тетке, за стеклом еще одной регистратуры. Она заполняла своей тушей весь проем, поэтому я ее и не заметил. Тетка поколыхалась верхней парой грудей в ответ. Средняя пара грудей осталась неподвижной. Нижняя пара грудей уходила под срез окна.

  — Ты формы берешь зачем? — медленно, чуть ли не по буквам, изложил мне санитар.

  — Анализ.

  — Какой?

  — СПИД…

  Я почувствовал себя воришкой, который крадет государственные формы, причем скорее всего еще и гей, раз на СПИД проверяется.

  — Иди сюда, — наконец сжалился веселый санитар. — Тебе повезло, я уже на обед уходил, ты знаешь, что я имею в виду. — И он подмигнул опять.

  — Имя, фамилия, — спросил он, сев за стол. Меня он оставил стоять.

  — Хм… Тест ведь анонимный… Вроде…

  — Ааа, ты анонимный хочешь, — и подмигнул.

  — Да.

  — Тогда давай дату рождения.

  — Первое января 1919, — эту дату я всегда оставляю слишком любопытным. Весельчак внимательно посмотрел на меня. «Сейчас подмигнет», — подумал я. Черный не подмигнул.

  — Хорошо выглядишь.

  — Здоровье берегу. Вот, анализы все время делаю.

  — Когда в последний раз был сексуально активен?

  — Сегодня.

  — Анальным сексом занимаешься?

  — Нет.

  — Противозачаточными средствами пользуешься?

  — В смысле, презервативы?

  — Да.

  — Нет. В смысле, да.

  — Хм… У нас был уже?

  — Да.

  — Когда?

  — Полгода назад.

  — Есть какой-то особый повод для визита?

  — Новая герлфренд. Хочет, чтоб я проверился.

  Весельчак очень устал, заполняя карточку. Он грустнел с каждой фразой, которую он вносил в формуляр. Мои ответы ему чрезвычайно не нравились.

  — Это отнеси на второй этаж, отдай в регистратуру. Твой номер вот здесь, 54311. А по твоей дате рождения они будут искать твой анализ, если что-то запутается.

  Тут он не выдержал.

  — Они, кстати, в таком случае, будут очень удивлены, что ты еще сексуально активен.

  И подмигнул, наконец.

  Я поднялся на второй этаж, при этом был уже опытным, не разговаривал с регистраторшей, а просто сунул бумажки в щель под стеклом. В комнате ожидания сидело человек 20 всех рас и национальностей, которые можно встретить в Нью-Йорке. Я уставился в подвешенный под потолком телик. Звука не было. Люди на картинке жуткого качества открывали зеленые рты. В моем ряду стульев, в самом конце, под стенкой, спала полупьяная негритянка. Через регулярные промежутки времени, она вскакивала и убегала из комнаты. Потом возвращалась и ложилась спать опять.

  Время от времени в комнату заходили люди в белых халатах и выкрикивали номера. До меня очередь дошла через час. В комнате, куда отвела меня китаянка в белом халате поверх синего хирургического комплекта, была жуткая срань. Я опасливо застыл в центре помещения. Мулатка с ямайским акцентом рассказала, что она сейчас со мной сделает. Заученные фразы вылетали из ее полузакрытого рта с трудом. В остальном она была достаточно бодрой и молодой. Тот же синий комплект (хирургический костюм «Комфорт»), руки в свежих зеленых перчатках из коробки на столе.

  Она перетянула мне руку жгутом и сказала посжимать кулак, с тем же чумным ямайским акцентом. Потом воткнула иголку и высосала большую пробирку крови. У меня кровь всегда очень темная, может, у остальных тоже. Это из-за группы — 4-я группа, отрицательный резус. Хрен такую найдешь где. Меня комары едят в последнюю очередь, только когда рядом больше никого. Если им дать выбор, они с отвращением улетают подальше от моей крови и падают на открытую кожу хороших людей с первой и второй группой.

  Одной пробирки джамайской комарихе оказалось мало. Она достала еще иголку и долбанула мне в палец. Я от иголок всегда дергаюсь. Не сдержался и сейчас. Эта кровь была покрасивее, алая. Насосавшись, комариха молча села заполнять бумаги.

  — Это все?

  — Да. — Ямайка шмыгнула носом и отвернулась.