пусть меня осудят 2

Они в комнату зашли, и Руслан рухнул в кресло, ему казалось, он не спал уже трое суток, да и не отдыхал толком. Только сейчас это почувствовал. Все мышцы как каменные, и расслабиться не может, правда, паника отпустила, и лихорадить перестало.

— Так, рассказывай, что стряслось?

— Лешаков, тварь, с Ахмедом. Никто другой этой херни бы не устроил. Они придумали, как надавить. Притом придумали заранее.

— И что решил?

— А что я могу решить? Я при любом раскладе в проигрыше. При любом. Им сейчас горит контейнеры пустить по линии. Я должен бумаги подписать. Ты понимаешь, что как только я их подпишу, они сольют нас всех: и меня, и детей, и Оксану. Все. Я им больше не нужен — под ногами мешаться и угрозу представлять. Они прекрасно понимают, что я потом их в живых не оставлю.

Серый грязно выматерился и откинулся на спинку дивана. Закурил, пуская дым в потолок, потом посмотрел на Руслана:

— И что делать?

— Пока время тянуть. Неделю твари дали. Мне за эту неделю каждый шаг надо продумать.

С Лешим завтра встречусь и поговорю с утра, может, надавлю на ублюдка, и он расколется.

— Ты не сдержишься и пришибёшь его. Я хорошо тебя знаю. И что тогда?

Руслан посмотрел на Серого и медленно выдохнул, налил себе еще водки.

— Хреново тогда. Нельзя пока. Никого трогать нельзя, ждать надо. А как ждать, Серый? Я, блядь, мозгами еду. Я голос дочери услышал, и у меня крышу рвет. Я убивать хочу. Меня от бессилия подкидывает.

— Ты успокойся для начала. Давай подумаем. Ты должен подписать эти гребаные бумаги и валить отсюда, Бешеный. В Валенсию уезжай вместе с Оксаной. Не выйдет у тебя противостоять им, нет уже силы той, что была при отце.

Как серпом по яйцам, да и сам Руслан понимает, что нет силы. Потому что в свое время отец не подпускал близко ко всему этому дерьму, а надо было. Сейчас связи по крупицам собирать придется. К каждому с поклоном идти.

— Я-то подпишу, а потом что? Они как подпись мою получат, пулю в лоб всем пустят, если не сразу, так через время.

— Не пустят. Ты давай выслушай, что они тебе говорить будут. При передаче детей пацаны прикроют, я подтяну всю бригаду. Тебе сразу билеты возьмем и до аэропорта проведем.

Свалите на хрен и все. Ты ничего не теряешь, только компанию убыточную. Ну, мать ее так.

Руслан со всей дури заехал кулаком по столу так, что стаканы подпрыгнули.

— Это жизнь моего отца, а не мать ее так. Он дышал этой компанией. На ней все завязано, даже мой бизнес в Валенсии — дочернее предприятие.

— Я понимаю, братан, но отец в земле уже. А твои дети живы и Оксана жива — ты их тоже в землю за дело это?

Руслан сжал кулаки:

— Ты за языком следи. В землю! Охренел что ли? Я думаю просто. Понимаешь, они меня в угол загоняют. Это уже не продажа компании — это уже я вынужден отдать ее просто так.

Мои счета заморожены. Отцовские тоже. Одни долги повсюду и отсрочки ни дня. Я что, с голым задом в Валенсию поеду? Как только с Лариской, сукой, разведусь — мне вообще весь кислород перекроют, и Леший, падла, знает об этом.

— Тебе придется отдать компанию при любом раскладе, Руслан, — сказал Серый и осушил залпом стакан.

— Придется, мать их. Придется, блядь. И я отдам. Я только продумать хочу, чтоб живыми уйти. По секундам всё рассчитать надо. Завтра условия прибавятся, я уверен. Они пока только напугали, в диссонанс ввели. Завтра будут перечислять, чего хотят.

— А к ментам?

— Что к ментам? Мне на кого заявлять? На кого-то там в Валенсии? Детей не на территории страны похитили. Да и что менты? Не помогут они мне.

Руслан вскочил с кресла и несколько раз вдоль гостиной прошелся, ероша волосы.

— И что решил?

— К Ворону пойду. Он с отцом дружил — может, подскажет чего или поможет. Всех отцовских обойду — посмотрим, кто и как подсобит.

— Я с тобой поеду.

— Ты лучше с Оксаны глаз не спускай. Что ж оно все через задницу? И она приехала, и детей там оставила. Теперь я её даже выслать туда не могу, только при себе держать и за каждым шагом и вздохом следить.

Резко повернулся к Серому.

— Значит так — дома ее закрою. Пацанов по всему периметру поставь. Из квартиры ее не выпускать и к ней никого не пускать. Приставь к ней пару шестерок — пусть указания ее выполняют.

— Она всю хату разнесет на хрен.

— Пусть разносит, лишь бы сама цела была.

— Ты приляг, поспи немного, а то на труп живой похож. Синяки под глазами размером с блюдца.

— Какое спать? Я как глаза закрываю — детей вижу. Никаких спать. Энергетики есть?

— Есть. Полный холодильник.

— Вот и отлично. Я сейчас пока список всех отцовских друзей поименный составлю и начну обзванивать.

— А смысл?

— Мне надо нащупать, кто эту херню затеял. Как надавить можно.

— А Лариска?

— Что Лариска?

— Может, с ней обсудишь? Она ж за тебя сдохнуть готова. Если она на отца надавит?

Руслан глухо застонал, сжимая виски пальцами.

— Она не надавит… Только если я, блядь, с ней останусь, и все сделаю так, как они хотят.

Резко поднял голову и посмотрел на Серого, а тот отрицательно головой покачал.

— Да ну, на хер! Не гони!