Пусть посмотрит в глаза граница

Алёша хотел было выбежать, но, увидев Мышойкина, остановился и что-то таинственно и восторженно зашептал ему на ухо, а на вопрос: «Куда?» - махнул: «Туда!» - и побежал по дороге к сопке.

- Ты смотри! - сказал Иван Антоныч.-Бывает же! Что ж он выиграл? - спросил он у Мышойкина, и все повернулись к Вите.

Мышойкин замялся.

- Тоже, подумаешь - тайна! - сказал Иван Антоныч, покачав головой, и улыбнулся: - Машину?

И Витя, поколебавшись, сказал:

- Мопед!

- Ишь ты! А чего же он в лес?

- Спрятать билет,-объяснил Витя.-А то ещё дома раз - и билетика нету!

Иван Антоныч вскинул голову и опустил глаза: «Ты смотри!» Он был о Ломоносове другого мнения.

А продавщица забубнила:

- Вот так, такие вот детки!

- Шутит? - полувопросительно сказала жёлтая куртка с красным носом, когда Витя вышел.

- А чего ему шутить? Какой смысл? Сами его и агитировали! - сказал Иван Антоныч.

И тут же, что-то припомнив и как-то незаметно отделившись от прилавка, шабашник махнул рукой ожидавшим его напарникам и, оглянувшись, скользнул за мелькавшей среди кустарников крепкой фигуркой.

…Всё, что случилось потом за каких-нибудь полтора часа, взбудоражило посёлок, заставу и санаторий на хорошую неделю.

Поплутав по самым крапивным местам и наслушавшись за спиной пыхтения и покрякиванья, Алёша быстро пошёл по запутанной стеблями винограда сопке.

Сделав и по ней несколько кругов, он наконец выбрался к дуплистой, заметной с пограничной вышки сосне, приложился к стволу ухом - нет ли в глубине заснувшего миши. Подтянувшись на сучьях, он опустил в дупло три сложенных лотерейных билета, прикрыл листвой и юркнул в багульниковые заросли, где уже следил за ходом операции подоспевший Мышойкин.

Как только Лёшина голова скрылась в кустарнике, на прогалину - весь в репьях - выбрался из чащи вспотевший шабашник.

Он оглянулся, нацелился цепким взглядом на дупло.

Оно темнело высоковато.

Сбросив рыжую куртку и наступив на кучу хвороста, он обхватил ствол и стал подтягиваться, но не удержался и съехал в багульник.

Он снял штиблеты и, упираясь в дерево пятками, добрался до свежего сучка, ухватился за него и, обжав ствол коленями, чуть не с головой влез в дупло.

Оттуда выпорхнули несколько листьев, потом снова появилась голова, отряхнулась. И, ещё не веря привалившей удаче, мужик шлёпнулся прямо на корни и стал разворачивать билеты.

Но тут впереди раздвинулись кусты, навстречу вырвался Буран, и раздался голос Майорова:

- Руки!

Перепуганный любитель гусятинки задрал щетинистый подбородок и сел на землю с поднятыми руками.

- Встать! - приказал Майоров, и пёс Буран издал предупреждающее рычанье: он не любил, когда с выполнением команды начинали медлить.

Прыгунов быстро провёл руками по борту его куртки, по карманам, и наряд с нарушителем стал спускаться к заставе.

Ломоносов и Мышойкин оказались там почти вровень с задержанным и тут же услышали, как в кабинете у Щербакова мужик, нагловато изворачиваясь, выкладывает:

- Товарищ начальник, без умысла, честное слово!

- А почему нарушили пограничный режим? Зачем оказались в зоне? - спросил Щербаков.

- Да за билетиками,-запросто сказал мужик.

- За какими ещё билетиками?

- За лотерейными, товарищ капитан.

Щербаков поднял глаза. Это уже было совсем интересно.

- Зачем же вы их там прятали?

Нарушитель режима плутовато ухмыльнулся, но, видно, решив, что врать бесполезно, со вздохом сказал:

- Не я. А пацаны. Рыжий такой - рыжей меня! Взял да спрятал. Билет-то мотоцикл выиграл. А меня холера попутала.

Щербаков вдруг увидел в дверях Ломоносова и, кое-что сообразив, спросил:

- Этот?

- Он, честное слово, он! - оглянувшись, закричал шабашник.-Он мотоцикл спрятал!

- А вы украли? - посмотрел на него Щербаков.

- И не мотоцикл, а мопед! - крикнул, выглянув из-за Ломоносова, Мышойкин.

- Да никакой не мотоцикл и не мопед,-сказал Алёша.-Ещё и газеты не было…

- Так зачем же ты это сделал? - спросил, глядя ему в самые глаза, Щербаков.

Ломоносов оглянулся на подошедших Майорова и Прыгунова и честно, как думал, так и сказал:

- Чтоб задержать нарушителя!

- Какой же я нарушитель? - взвопил мужик.-Да я знаешь!

- Самый настоящий, что ни есть! - сказал уверенно Алёша.-Гусей у Тараканихи воровал…

- Ну, одного-то гуся и двух тощих кур,-загнусавил, уточняя, шабашник.-И то доказать надо!

- Нашего отрядного Удара украл…

- И боцману продал,-добавил Мышойкин.

Мужичок быстро спрятал глаза.

- И за мальчишечьим билетом полез! - сказал уже презрительно Прыгунов.

- Пьянствует целыми днями, а коровник так и не дола-тан перед морозами,-сердито сказал Алёша,-Вот и выходит: все границы переходит!

Щербаков, посмотрев на Алёшу, вспомнил не такой уж давний разговор с ним и строго сказал мужичку:

- Взялись работать, так работайте! Или… - И, приказав выпроводить его, вышел из-за стола.-Лихо ты! - качнул он головой, подходя к Алёше.-Граница, сам понимаешь, дело серьёзное.

- Так, конечно, граница везде граница! - согласился Алёша.-Кто, что, как делает, как живёт. Вы ведь сами так думаете? - Он внимательно посмотрел на начальника заставы. И уже твёрдо сказал: - А эти переходят границы!