Пусть простить меня невозможно

Остановил машину, издалека вижу неприметный старый внедорожник Прошки. Снова его набрал — тишина. Уснул, что ли? Иду к его машине, вижу, что за рулем сидит. Точно уснул. Говорил ему, чтоб отпуск взял. После рождения мелкого на ходу вырубается. Я к передней двери крадучись подошел, распахнул резко, и Прохор мне в ноги вывалился, по сиденью кровь растеклась, на асфальт капает. Я палец к шее чуть ниже уха прижал. Выматерился, глаза мертвого Прохора прикрыл и ствол тут же вытащил, щелкнул затвором и к дому. Внутри все холодеет. Паника охватывает постепенно. Вначале клещами за затылок, потом сильными уколами между лопаток вдоль позвоночника. В подъезд вонючий зашел и по лестнице поднимаюсь, оглядываясь на каждую дверь, прислушиваясь. Мне страшно, я весь потный от напряжения и ужаса, что могу увидеть то, с чем никогда не смирюсь, то, что убьет меня самого на месте.

На самом последнем этаже одна из дверей распахнута настежь. Бросился туда.

— Оксана. Ты здесь? Оксанааааа.

Мебель разворочена, все на полу валяется. Как будто кто-то сильно сопротивлялся. Бойня здесь была страшная, лампочка все еще раскачивается в коридоре и поскрипывает. Я в комнату сунулся с пистолетом в вытянутых руках — никого. На кухню бросился. Пот течет по глазам, в рот.

— Оксана, — резкий выпад из-за двери, а на полу мужик какой-то лежит лицом вниз. Наклонился к нему и рывком к себе развернул.

— Твою ж мать, — назад дернулся.

На меня смотрели глаза того, кого я лично закапывал в могиле несколько лет назад живьем.

— З. до-ро-во…Б-бе-ше-ны-й…

ГЛАВА 21

Мы можем стать с тобой сумасшедшими

И нас разместят с тобой в разных палатах,

А может мы с тобой как два гения,

Как будто два Нобеля лауреата.

Мы можем стать с тобой океанами,

И нас разделят с тобой материками,

Можем стать с тобой вечно пьяными,

А может мы — ангелы над облаками.

Мы вдвоем, вокруг Солнца на Земле день за днем,

И под ярким самым и под дождем вдвоем.

Все на свете вместе переживем и когда-нибудь в один день умрем,

Мы вдвоем…

Мы вдвоем…

Мы можем снять с тобой фильм на Оскара

И не получить его из-за погоды,

Мы можем стать с тобой в море мокрыми,

И нас за своих примут пароходы.

Мы можем стать с тобой океанами,

И нас разделят с тобой материками,

Мы можем стать с тобой вечно пьяными,

А может мы — ангелы над облаками.

Мы вдвоем, вокруг Солнца на Земле день за днем,

И под ярким самым и под дождем вдвоем.

Все на свете вместе переживем и когда-нибудь в один день умрем,

Мы вдвоем…

Наргиз Закирова и Максим Фадеев

— Говори, тварь, кто тебя подослал?

Звонкая пощечина, и я закусила губу, закатывая глаза. Только держаться и ничего не разболтать. Только молчать. Иначе все будет напрасно.

— Никто не подослал. Я дизайнер. Работаю, и все.

— Врешь, тварь.

Несмотря на то, что мне завязали глаза, я знала, что Зарецкий смотрел, как один из его людей бьет меня. Он молчал и вопросов не задавал. Но я слышала его дыхание, тяжелое со свистом. Его невозможно не узнать.

Я не знала, где прокололась, и в какой момент все пошло не так, но это случилось.

— Говори, кто ты такая. Зачем ты здесь, и кто тебя подослал?

— Вы знаете, кто я такая.

Еще одна пощечина и еще, в голове звенит, и мне страшно, что они меня узнают, а если узнают, то и Руслан будет в опасности, и снова дети под угрозой. Как же так? Почему?

— Я тебе, сука, ногти повыдираю и волосы вырву, если не заговоришь. Голодом тебя морить буду мразь такую. Просидишь в этом подвале, пока крысы не сожрут твои кости.

Схватил за челку и сильно дернул голову назад.

— А может, оттрахать тебя? Всем коллективом. Дружно. Говори, кто ты такая?

— Никто. Я дизайнер. Анатолий Владимирович сам меня нанял. Не я к нему пришла.

— Тебя порекомендовали.

— Пока что не давать пить и есть. Сфотографируй ее. И давай ищи, кто она на самом деле такая.

Голос Зарецкого заставил вскинуть голову, насторожиться, напрячься всем телом.

— Эта сука все диски на флэшку слила и отдала кому-то. Пусть говорит кому. Не заговорит, кишки ей наживую вытяни. На тех дисках такое… Не только головы полетят. Апокалипсис начнется. Так что пусть говорит.

— Ты не знаешь, кто взял. Может, и не она. Я сам ее выбирал. Да, рекомендации были, но я мог и другую взять.

Зарецкий явно колебался, и я надеялась, что так и будет… он засомневается, и все прекратится.

— Больше некому. Как только она появилась, диски пропали. Ты вообще понимаешь, чем эта пропажа грозит тебе и мне, да и вообще многим… тебя за эти диски… Бл*дь, Толик.

— Сначала узнай, потом кишки ей выпустишь. Тот, кто взял, уже бы требования свои выставил.

— Еще не вечер. Выставит.

— Пока что полегче, а потом посмотрим. Людям своим скажи, пусть ищут — кто она такая, а найдут — тогда и решим, что с ней делать.

Он ушел, а я зажмурилась. Значит Серый им ничего не сказал, значит не вернул флэшку, или они его сразу убили. Внутри защемило болью. Жалко его стало. Не предал. Мог, даже должен был, но не сделал этого. Куда только флэшку спрятал? Но теперь я этого не узнаю, и Руслана предупредить не смогу. Доигралась. Идиотка.

А они очень скоро узнают, кто я такая.