Пусть увядает сто цветов...

Алексей Лежнев ПУСТЬ УВЯДАЕТ СТО ЦВЕТОВ…

1

Город был затоплен ими, как толкучка. Кир осторожно пробирался вдоль трамвайной линии (здесь было сравнительно свободно) — и в каждом переулке между невысокими домами мог видеть пестрые группки. Цвета тут преобладали самые броские и опасные — ядовито-зеленые и фиолетовые, реже — красные. Оранжевых было совсем чуть-чуть, не то что в его родном городе. Но и бело-серых он пока тоже не замечал, — правда, это его не очень удивляло, они появлялись ближе к вечеру.

Он миновал горбатый мостик, и тут последнее облачко соскользнуло с солнца, все вокруг вдруг засверкало — так, что Киру пришлось зажмуриться. Тем временем сзади послышалось громыхание подъезжающего трамвая. Щурясь, Кир завертел головой, выбирая место. Солнце очень мешало, но все же он разглядел неподалеку какой-то контейнер — старый, поросший уже травой, и, забравшись на него, стал ждать трамвая.

Вагон качался из стороны в сторону, отчаянно скрежетал и, судя по всему, ехал прямиком с трамвайного кладбища. Но ехал довольно быстро, а контейнер, на котором стоял Кир, был невысок. Оставалось надеяться, что кто-то подаст руку.

Вагон поравнялся с ним; в кабине, разумеется, никого не было. Кир пропустил развороченное нутро токоснимателя и, стараясь не обращать внимания на копошение между рядами ободранных кресел, прыгнул на крышу.

Первым на его прыжок отозвалось одно из чудом уцелевших стекол, следующим — чудом не разбитое правое колено. Не за что было ухватиться. Кир зацепил пальцами какой-то сварочный шов и оперся ногами о край окна, давя торчащие оттуда осколки. Похоже, рельсы пошли под уклон, вагон покатился быстрее, подпрыгивая и раскачиваясь так, словно хотел сбросить Кира со спины. Соскользнул один палец, другой, Кир увидел впереди по ходу дерево, угрожающе нависавшее над дорогой. «Неудачно начинается город», успел подумать Кир. Спрыгивать не хотелось: было уже такое, и, прыгая, он здорово подвернул ногу. Однако дерево близко, а трамвай разогнался основательно.

Но в этот самый момент ему подали руку.

Улицы с высоты выглядели непривычно, но Кир и так едва узнавал местность. Смотреть было жутковато, и он, почти не скрывая, морщился, когда взгляд наталкивался на знакомый сквер или развалины фонтана. Господи! В этом городе он впервые оказался лет десять назад; это была его первая самостоятельная поездка так далеко от дома, и здесь он провел лучшие две недели своей жизни…

Рядом сидел пузатый обросший хэвел и разглядывал Кира сквозь продырявленную банку из-под пива, висевшую у него на шее вместо медальона. «Лет семь обрастал», — машинально оценил Кир, изображая на лице ленивую заинтересованность чужака.

— Затряхнуты? — буркнул местный, пристально изучая шнуровку кировой рубахи.

— Затряхнувшись, — поздоровался Кир, отмечая разницу в диалектах.

Хэвел пальцами оттопырил одно веко, словно не осмеливаясь поднять на собеседника глаз. Но, в действительности, этот жест означал пренебрежение.

— Откуда стелишь? — брезгливо спросил он.

— С Междуречья, — стараясь не встречаться взглядом, ответил Кир.

Тот совсем уже откровенно фыркнул:

— А, достали-таки вас цугеры на Междуречье, все к нам застелили!

Кир пожал плечами. Не хватало еще, этот ездок начнет расспрашивать его о Междуречье. Оттуда и вправду валом валил народ, так что хэвел мог знать о тамошних делах даже больше Кира и, чего доброго, поймать того на лжи. Хотя теперь ловить было сложно: стелилы огибали Сушь разными путями и несли разные новости, почти всегда — противоречивые. Но все же Киру не хотелось рисковать.

— Ну, станции-то пока крутятся, — бросил он дежурную фразу.

Хэвел заржал.

— У, ты отпластываешь! Мы б тут с тобой не тряслись, если б цугеры переключили энергию! Вагену-то кормиться надо, — и он любовно похлопал ладонью по крыше трамвая.

— А что, стадо-то у вас большое? — как можно небрежнее полюбопытствовал Кир.

Собеседник сразу прекратил фыркать.

— Большое, небольшое, а по два вагена в день катаем! — с гордостью бросил он, потом снова выворотил левое веко на Кира и просипел: — Ты вот что, наше стадо не любит притряхивать стелил, особенно с Междуречья. Так что, уползай отсюда, пока не попался на глаза парням Меккера.

— Не шипи, уползу, — процедил сквозь зубы Кир и отвернулся.

Хэвел победно гоготнул, неожиданно приставил свой пивной телескоп к уху Кира и заорал:

— На перекрестке сползешь!

«Не повезло дурачку», — усмехнулся про себя Кир: как раз этим ухом он слышал неважно — память о ночной облаве в Предгорьях. Он еще раз оглядел ярко-фиолетовую толпу, но так и не понял, кто же помог ему забраться на крышу; везде взгляд натыкался на скалящиеся рожи, довольные выходками вожака.

Ваген уже проехал парк, и ближайший перекресток был, в общем, подходящим. Может быть, Кир и сам слез бы именно здесь; теперь же выбора все равно не было. А ведь еще полгода назад хэвелы были вне стадионов одной из самых мирных компаний.