Пустая

Зловещий, нечеловеческий вой со стороны леса заставил его осечься. Его люди зароптали и отступили к лесу – на пару шагов, как тараканы, завидев луч света в щелке приоткрытой двери.

– Что это, ребята? А?..

Больше голос главаря не звучал замогильно. Вой повторился – высокий, переливистый, не похожий ни на волчий, ни на человеческий. И кроме воя появились зеленые огни. Зародившись в глубине леса, в самом сердце переплетения темных ветвей, они приближались – неумолимо, ровно.

– Берд, я такого раньше не слышал, – теперь говорил кто-то из-за плеча главаря, так и оставшийся для меня невидимым, неразличимым в толпе одинаковых рваных камзолов. – Что это такое? Гнев…

Вой снова повторился – гораздо громче, страшнее, чем в прошлый раз, теперь он был просто оглушительным. К вою присоединился новый звук – треск ломаемых веток. Что-то огромное, чудовищное ломилось к нам навстречу сквозь лес.

Медведь? Горный барс? Волк? Никто из них не мог издавать такого жуткого воя. И зеленый свет…

Руна всхрапнула, тонко заржала, и главарь отдернул руку от уздечки.

– Ну его к Гневному, ребята, – нервно сказал он, явно пытаясь сохранить достоинство перед своими людьми. – Игра не стоит свеч… Валим, валим! Бросьте этого дурачка, все равно ничего у него нет…

Вой был совсем рядом, и самообладание ему изменило.

Миг – и его людей как ветром сдуло. Остался, наверное, только призрак – равнодушный, отрешенный, уже не боявшийся в этом мире ничего и никого.

Я выхватила револьвер из кобуры, скользнула по боку Руны вниз. Я шарила в листве, ища синее стекло, когда вой поднялся на немыслимую высоту, а луч зеленого света ослепил меня. Руна не выдержала – тонко заржала и кинулась прочь, не разбирая дороги. Я еле успела стряхнуть с левого запястья петлю уздечки – или она поволокла бы меня по кочкам и камням.

Мои пальцы как раз сжались на стеклышке, когда треск веток стал очень громким и он ступил на дорогу из-под защиты деревьев.

В руках он держал большой фонарь с зеленым стеклом. Высокий – выше меня на голову, не меньше, и очень тощий. Молодой – с виду лет двадцать или меньше. Огненно-рыжеволосый – прежде я не видела настолько рыжих людей. Его голова была словно объята пламенем кудрей, а лицо так густо забрызгано веснушками, что трудно было разобрать черты. Глаза зеленели, как плющ, – их цвет был различим даже в сгущающихся сумерках. На шее, прямо под подбородком, кривой шрам. Одет незнакомец был хуже меня – в куртку и сапоги не по размеру, штаны, испачканные травой и землей, свитер, оборванный по краю. За плечами – огромный, туго набитый мешок.

И, несмотря на это, я вдруг ощутила укол зависти. Незнакомец был таким ярким, солнечным, полным жизни. Может, и я была такой, пока у меня это не отняли.

Некоторое время мы с ним молча смотрели друг на друга, а потом он широко улыбнулся. Такой улыбки я тоже прежде ни у кого не видела – как у мальчишки, замышляющего шалость.

– Можешь снять капюшон. Я тебя уже видел.

– Вот как? – Я не убирала руку с револьвера – на всякий случай.

– Ага. – Новый знакомый, наоборот, демонстративно заложил руки за спину, как богатый бездельник на набережной. – Следил за тобой большую часть дороги… Извини за лошадку. Подумал, что выручить даму в беде важнее. Забавные ребята, правда? Пытаться сыграть на чужих суевериях – и при этом быть настолько суеверными идиотами.

– Спасибо. – Новый знакомый вел себя мирно, и, поколебавшись, я сняла капюшон. Рыжий присвистнул:

– Ого-го! Извини. Я видел, что ты пустая, конечно… Но вблизи всегда интереснее. Можно потрогать твои волосы?

– Что? Нет!

– Извини. – Он с удрученным видом покачал головой. – Вечно я начинаю знакомство не с того конца. Меня зовут Сорока. Приятно познакомиться, сестренка. – Он неожиданно изящно поклонился. – А как можно называть тебя?

– Ле… Алисса.

– Алисса – прекрасный выбор, – Сорока щелкнул фонариком, и зеленый луч погас. – Алисса, очень славно стоять здесь вот так с тобой, но как насчет того, чтобы убраться с дороги? Те ребята ведь и вернуться могут. У меня найдутся чистая вода, стол и кров для одинокой путницы вроде тебя. – Он встряхнул своим необъятным мешком. – Что скажешь?

– Руна… Моя лошадь…

– Пешком ее все равно не догнать, сожалею. Все твои вещи с ней, да?

Я кивнула. В первый момент я так испугалась за нее, что совсем об этом забыла.

– Нда, ситуация так себе. Ну, утро вечера мудренее. Идем? Может, она нас сама найдет. А если нет – утром ее точно проще будет отыскать, чем сейчас. Темнеет.

Он был прав – темнота сгущалась стремительно, как обычно бывает в горах. Мои спички – как и многое другое – остались в сумках, притороченных к седлу на Руне. При себе – в небольшом рюкзаке за плечами – были только деньги, записи, пара носков и еще кое-какие мелочи. Явно недостаточно для ночевки в горах. Но и идти с незнакомцем – пусть даже спасшим меня – не слишком хотелось.

Сорока заметил мои колебания.

– Я тебя пальцем не трону, слово благородного разбойника.

– Прости, но я не привыкла доверяться на дороге… Спасибо, что помог, но я лучше пойду дальше одна.