Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 1

Я отвечаю не раздумывая.

— Моги-сан!

Услышав эти слова, Коконе тут же опускает голову и прячет лицо. Но я успел заметить выражение на этом лице.

Коконе улыбалась.

* * *

После школы.

Из кухни доносится вопль. Вбежав туда, мы сразу понимаем, что все пошло наперекосяк.

Мы упустили этот супершанс.

Как и было задумано, на кухне Коконе Кирино и Касуми Моги. Нет, правильнее было бы сказать — здесь т о л ь к о ч т о б ы л и Коконе Кирино и Касуми Моги.

Кухня вся забрызгана кровью.

Виновница держит окровавленный кухонный нож.

— Кадзу-кун.

Она меня заметила, но выражение ее лица совершенно не изменилось.

— …З-зачем…

Совершенно не укладывается в голове. Зачем ей делать такое?

Моги-сан смотрит на меня, вся в крови. Бесстрастная, как всегда. Но я вижу обвиняющий огонек у нее в глазах.

Ааа, ну конечно. Да. Несомненно, и моя вина есть в том, что случилось.

— Жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить…[5]

Моги-сан бубнит себе под нос безостановочно, словно ругается.

Не хочу это слышать. Хочу закрыть уши. Но не могу даже попытаться. Мое тело перестало мне подчиняться, как только я увидел окровавленное тело Моги-сан. Ее слова вторгаются мне в уши. Я отчаянно пытаюсь не понимать, что значат эти слова. Но бесполезно — слова обрушиваются на меня лавиной, наваливаются, обволакивают все мое парализованное тело.

Моги-сан говорит.

Она произносит слова, которые обвиняют.

— Жить!!

27755-й раз (2)

— Может, поздновато уже, но я поняла, что ты мне не нужна.

Она наклоняет голову вбок. Видимо, для нее это слишком неожиданно.

— Вообще-то я давно уже заметила, что ты мне мешаешь. Но я не хотела быть жестокой. Все же мы были «подругами».

Только вот теперь мы уже не подруги.

Думаю, она по-прежнему считает меня своей «подругой». До вчерашнего дня мы были настолько близки, что могли делиться своими проблемами в любовных делах. Но я изменилась, я теперь думаю по-другому. Поэтому мы больше не «подруги».

Это не просто моя проблема. Она не в состоянии усомниться во мне, хоть я и изменилась. Даже когда я говорю с ней совершенно не так, как раньше, она не может этого заметить.

…«Никто не может помешать мне меняться».

Таково правило этого мира.

Допустим, в нормальном мире я меняюсь, а все остальные нет. Возьмем вот ее; она считает меня своей подругой. Поэтому если я буду меняться, она заметит, что со мной что-то не так. Это уже не даст мне меняться свободно. Примерно так же, наверно, будет реагировать человек, если кто-то придет после летних каникул, на которых перекрасился в блондина. Если я окажусь в такой среде, где не смогу меняться свободно, мои возможности будут ограничены.

Тогда я не смогу выполнить мое единственное желание — «прожить сегодняшний день, ни о чем не жалея».

Вот откуда это удобное правило.

Да. Этот мир создан исключительно для моего удобства.

И все же —

И все же… что? Не могу думать о том, что будет дальше.

У меня такое чувство, что мне нельзя думать об этом.

Так что я выбрасываю эту мысль из головы и меняю тему.

— Ты никогда не думала, что «любовь» похожа на то, как если пролить соевый соус на белое платье?

Она склоняет голову вбок; похоже, мою метафору она не поняла.