Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 1

— «М о г и — с а н», — повторяет она, кривя губы. — Я говорила тебе. Я ясно говорила тебе. Я уже сотни раз говорила тебе, скажешь нет?

— Д-да о чем это ты?..

— Я говорила тебе, чтобы ты звал меня «Касуми», скажешь нет?!.

…Я не знаю. Ничего об этом не знаю…

— Я сотни раз тебе говорила, и ты сотни раз соглашался, понял? Но тогда почему? Почему ты сразу же забываешь?

— С этим ничего… нельзя поделать…

— Ничего нельзя поделать?! Скажи же, почему ничего нельзя поделать?!

Моги-сан вопит, как в истерике. Но лицо ее по-прежнему неподвижно.

Должно быть, она забыла, как менять выражение лица, за эти тысячи повторов, потому что ей незачем было это делать. Она уже неспособна нормально смеяться, плакать, сердиться.

— Кадзуки, не слушай ее.

Взгляд Моги-сан отпускает меня и переходит на Марию

— Не обращайся к Кадзу-куну так фамильярно!

— Я могу обращаться к нему, как захочу!

— Не смей! …Почему Кадзу-кун тебя помнит, а меня нет?..

— Моги, ты сама устроила все таким образом. Потому что так легче все повторять.

— Заткнись! Я не хотела так!

Если подумать, в 27754-й раз Моги-сан была напугана, когда увидела, что я вспомнил Марию.

Тогда я был уверен, что она в ужасе от моего странного поведения. Но теперь, когда я знаю, что она «владелец», я думаю иначе: она не сдержала накопившееся раздражение от того, что Марию я запомнил, а ее нет.

— Кадзу-кун…

К тому, что она так ко мне обращается, я тоже не привык.

Наверно, она как-то спрашивала у меня разрешения звать меня «Кадзу-кун», так же как меня просила звать ее «Касуми».

Я, может, это и забыл, но Моги-сан ничего не забывает.

— Кадзу-кун, ты говорил, что любишь меня.

— …Угу. Наверно.

— И я с радостью согласилась! И сказала, что тоже тебя люблю!

— …

Я помню только, что она говорила «пожалуйста, подожди до завтра». И все. Ничего больше не помню.

— Не помнишь, да?

Не могу ей ответить.

— Ты можешь представить себе, как я была счастлива? Все время, все эти повторы я изо всех сил старалась, чтобы ты обратил на меня внимание. Я меняла прическу, я пробовала красить глаза, я пыталась тебе угодить, я разузнала про твои хобби, про то, о чем ты любишь говорить… и знаешь, что было дальше? Случилось чудо! Твое отношение ко мне изменилось. Я поняла, что стала тебе интересна. Когда я тебе призналась, ты меня принял, хотя раньше все время отказывался. Ты даже сам мне признавался. Всякий раз, когда ты это делал, я надеялась. Всякий раз я думала, что нас ждет счастливое «продолжение». Я думала, что эти повторы наконец прекратятся. Но знаешь?.. Кадзу-кун…

Моги-сан безжизненно смотрит на меня.

— …Каждый раз ты забывал.

Не в силах вытерпеть ее взгляд, я опускаю голову.

— Даже когда ты забывал, я надеялась, что в следующий раз ты вспомнишь. Каждый раз, когда ты принимал мое признание, каждый раз, когда сам признавался, я начинала надеяться, снова и снова. Но ты так ни разу и не вспомнил. И я перестала надеяться. Но знаешь, когда тебе признаются в любви, ты просто не можешь не надеяться! В конце концов, чудеса случаются. И поэтому мне всякий раз было больно.

Никак не могу представить себе, чтобы я с ней встречался. Но Моги-сан сделала реальным то, что я не могу представить. Она заставила меня влюбиться в нее. Может, именно поэтому моя память слабо, но все же работает.

Но заполучить меня таким способом оказалось в итоге делом бессмысленным.

Впереди — одна лишь пустота.

Когда она меня заполучает, все тут же и заканчивается.

Все, что ее ждало, — типичнейшая безответная любовь.

Абсолютно безответная любовь, которая остается односторонней, даже если Моги-сан удается добиться моей привязанности.

— И поэтому я поняла, что не хочу больше, чтобы ты мне признавался. Но ты все равно приходил. Ты все равно заявлял, что любишь меня. И я была так счастлива, но боль была сильнее… и у меня не оставалось выбора, кроме как говорить тебе каждый раз вот это.

С губ Моги-сан срываются слова, которые, да, я слышал уже много-много раз.

— «Пожалуйста, подожди до завтра».

Мое сердце сжимается.

Все это время ее слова больше всего ранили ее саму — гораздо сильней, чем меня.

Но почему же тогда она не покончит с «Комнатой отмены»? Ее любовь так и останется безответной. Даже если это не единственная ее цель, она же явно страдает.

— Кадзу-кун… ты понимаешь? Это ты виноват, что мне больно. Все ты, ты, тыыы виноват.

— Что за ерунду ты тут несешь? — раздраженно вмешивается Мария. — Что за безответственность. Ты просто перекладываешь ответственность за свою боль на Кадзуки, потому что не можешь больше терпеть пытку твоей собственной «Комнатой отмены».

— …Нет! Это Кадзу-кун виноват, что мне больно!

— Ты можешь думать что хочешь. Но Кадзуки так не думает. Он тебя даже не помнит. Кадзуки сохранял свои воспоминания исключительно ради своей собственной цели. Вовсе не ради твоего гнилого сердца.

— Откуда… откуда тебе-то это знать?!

— Откуда, спрашиваешь?

Мария выпрямляет спину и усмехается.

— Ответ прост, — небрежно продолжает она затем. — Видишь ли, я следила за Кадзуки Хосино дольше, чем кто-либо в этом мире.

— Что…

Услышав эти ядовитые слова, Моги-сан смотрит потерянно.