Пусти к себе свет (ЛП)

– Я скоро вернусь, – сказал я и отпустил глаза прогуляться по его крепкому телу. Он больше не был тем маленьким мальчиком, с которым я столько лет назад подружился в начальной школе Винегар-Бенда, с которым мы вместе ходили в походы и на рыбалку, состояли в скаутах и хулиганили, как и все прочие малолетние озорники. Не был он и тем высоким и стройным членом команды по плаванию, который в десятом классе лишил меня девственности. Это судьбоносное событие произошло в этом же самом доме, в моей старой комнате на втором этаже.

Он стал старше, но по-прежнему был моим Сэмом.

– Не угостишь меня сахарком перед уходом, а, Генри Гуд? – спросил он.

Я наклонился и поцеловал его.

– Ты знаешь, что я без ума от тебя? – спросил он.

Я кивнул.

– А ты без ума от меня?

– Периодически, – признал я.

– Если увидишь свою сестру, засунь ей в задницу ногу и пару раз проверни.

 

Глава 2

Ишмаэль

Моя младшая сестра Сара жила на другом конце округа, в муниципальном жилье близ Абердина. Она вела достаточно замкнутый образ жизни – насколько это позволяли ее частые стычки с законом. Я бы не удивился, если бы к двадцати годам она оказалась в тюрьме, однако ей исполнился двадцать один, и она по-прежнему умудрялась выходить сухой из воды. Но, похоже, на сей раз удача ей изменила.

Я припарковался и увидел стоящего на крыльце Ишмаэля. Он ждал меня и сразу побежал босиком мне навстречу.

– Дядя Хен!

Он был одет в шорты и грязную майку. Его длинные черные волосы были спутанными, засаленными, голубые глаза покраснели от слез. С щуплыми плечами и хрупким телосложением он всегда казался слишком маленьким и недоразвитым для своего возраста – его матери было всего четырнадцать, когда она его родила, и тринадцать, когда она забеременела. Когда он подрос, стало ясно, что он заторможен. Его проверяли на умственную отсталость и на нарушение способности к обучению, но врач ни к каким однозначным выводам не пришел. Что-то в бледном лице Иши подсказывало, что он не самый острый карандаш в коробке. Он щурился на мир своими маленькими, как у хорька, глазками, словно не мог постичь его до конца. Кожа у него была бледной, почти прозрачной.

Он бросился ко мне в объятья. Пахло от него просто ужасно, как будто он не мылся несколько дней. Скорее всего, оно так и было.

– Дядя Хен!

– Эй, – сказал я. – Все хорошо.

– Дядя Хен!

– Иши, я здесь.

– О, дядя Хен! О!

С каждым «дядя Хен» его вскрики становились все мучительнее.

Вцепившись в меня, он непрерывно всхлипывал, его бледные руки крепко обнимали меня за талию, маленькое испуганное лицо прижималось к моему животу. Ему было всего семь лет. Должно было исполниться восемь за пару дней до Рождества.

– Иши, все хорошо, – произнес я.

Его слезы изливались из какого-то потаенного, несчастного места.

– Дядя Хен! Я… я… я… о!

– Все хорошо, – повторил я, мягко покачиваясь с ним взад-вперед.

– Моя мама…

– Ну все, все, тише.

– Мама…

– Все хорошо.

– Дядя Хен! Мама, она ушла…

Из соседней квартиры вышла пожилая чернокожая женщина. Неодобрение на ее лице было таким густым, что его можно было бы намазать вместо масла на бутерброд, и еще осталось бы для картофельного пюре. Вне всяких сомнений, именно она мне и звонила. Женщина не сделала и попытки представиться. Выражение ее глаз недвусмысленно сообщало, что свой долг она выполнила, и на этом ее участие в деле закончено. Мне тут не нужны неприятности с белыми, говорили ее глаза.

Я кивнул.

Она скрылась за дверью.

Ишмаэль, пытаясь совладать с собой, сотрясался под моими руками.

– Иши, где твоя мама? – спросил я.

– Дядя Хен, я не знаю. Мама ушла.

Мы зашли внутрь, и меня ошеломило сразу несколько вещей. Во-первых, запах, а во-вторых, тот факт, что квартира превратилась в помойку. Сара, наверное, не убиралась здесь с января – с тех пор, как после рождественских праздников я сам наводил тут порядок.

– Давай-ка ты сходишь в душ? А потом мы поедем.

Он опустил голову и не сдвинулся с места.

– Иди, – сказал я. – Тебе надо ополоснуться. От тебя плохо пахнет.

– Ты никуда не уйдешься? – спросил он нерешительным голосом.

– Я тебя подожду.

– Обещаешься, дядя Хен?

– Естественно, обещаю. Ты чего?

Он остался стоять, где стоял.

– Я буду ждать прямо за дверью, – сказал я, подтолкнув его к ванной. – Есть у тебя в этом бардаке чистые вещи?

Он только пожал плечами.

 

Глава 3

Что-что сделала твоя мама?

– Твоей мамы нет с самой субботы? – спросил я по дороге домой.

Я все пытался уложить в голове тот факт, что Иши провел в одиночестве ночь с субботы на воскресенье, все воскресенье, потом ночь с воскресенья на понедельник, весь понедельник и ночь на вторник. Два дня. И три ночи. Для семилетнего мальчика это было черт знает как долго. А сегодня утром голод и страх выгнал его на маленькую парковку около дома, где он искал еду, участие, свою мать.

– Она встретила каких-то людей, – сказал он.

– И не вернулась?

Он покачал головой.

– Почему ты прождал столько времени, прежде чем позвонить мне?

– Мама сказала не соваться на улицу.