Пусти к себе свет (ЛП)

– Правда, – ответила миссис Рейкстро. – Когда лакомишься мороженым со своим внуком, оно намного вкусней. Но сначала доешь, дорогой.

– Хорошо, мэм, – сказал он.

– Милый, для тебя я не мэм, – сказала она. – Я твоя бабушка. Так меня и зови.

– Бабушкой?

– Именно так. У тебя ведь нет бабушки, да? Значит, нам надо это исправить. Хен? Тебе что-нибудь принести?

– Нет, спасибо. Не беспокойтесь.

– Я не беспокоюсь, Хен. Я просто хочу, чтобы ты был доволен. Разве не такая мне отведена в жизни роль – следить, чтобы мужчины были довольны? Зачем еще Господь Бог дал мне вагину и пару грудей?

– Дорогая… – проговорил мистер Рейкстро.

– Мне надо выпить, – со вздохом сказала она. – Я не понимаю, как вы можете вот так тут сидеть, когда результат нам известен. Благочестивые души Винегар-Бенда не захотят, чтобы у них был магазин со спиртным за углом. Этого просто можно не ждать. Где-то в другом месте – пожалуйста, хвала Иисусу, но только не здесь. Никак нет!

– Жизнь меняется, мама, – горячо сказал Сэм.

– Милый, только не в Бенде, – сказала она.

– Мы обязаны измениться – если хотим вместе со всеми войти в двадцать первый век.

– Меня бы устроило, если бы мы вошли хотя бы в двадцатый, – вставил я.

– Хен, ты слишком циничен, – произнесла миссис Рейкстро. – Но, в общем-то, прав.

– Идут новости, – сказал мистер Рейкстро.

– Участки закроются только в семь, – сказала она.

– Мне все равно хотелось бы посмотреть новости.

– Так, Иши, милый, давай-ка ты сядешь за столик, – сказала она, протягивая ему картонную тарелку с едой. – И смотри, не закапай соусом бабулин ковер, иначе у нее будет инфаркт. Мальчики, присматривайте за ним. Сэм, сколько раз тебе повторять, пожалуйста, ставь стакан на подставку. Такое ощущение, что ты вырос в хлеву. Мальчики, вы что, совсем не слушаете меня? Спасибо, что хоть у девочек есть капля ума. – Она убежала на кухню.

Тут пришел Ларри – он выглядел поуспокившимся, а его лицо и руки были отмыты до красноты – и снова уселся за ноутбук.

– Подумаешь, ну что такое небольшая бактериальная война между друзьями? – невинно сказал я.

– Заткнись, Гуд, – откликнулся он.

Я сидел на полу напротив журнального столика и внимательно следил за тем, чтобы Ишмаэль не уронил пиццу на ковер миссис Рейкстро. Насчет инфаркта она не шутила.

Вскоре после семи Ларри оторвал от ноутбука глаза и объявил:

– Голоса подсчитаны!

– И? – подстегнул его мистер Рейкстро.

– Это все. Фусберг только что в твиттере написал.

– Папа, мы сможем по-настоящему развернуться, – сказал Сэм, – Если мы начнем продавать алкоголь, то можно будет продвигать больше продуктов.

– В точку, сынок, – ответил ему мистер Рейкстро. – А часть прибыли можно инвестировать в магазин. Сделать улучшения. Часть холодильников еле пыхтит. Если заменить их на новые, энергосберегающие, можно сэкономить тьму денег.

– А то я не знаю!

– Ты даже, наверное, наконец-то догонишь нас в Тупело.

– Это вряд ли.

– Ну что? – спросила миссис Рейкстро, глядя на Ларри.

– Мама, я прямо сейчас смотрю сайт. Пока ничего.

– Вам всем прекрасно известно, что закон не пройдет, – сказала она.

В руке у нее теперь был коктейль, и она сидела на диване около мужа.

– Шанс все же есть, – сказал Ларри.

– Ха! – отозвалась она. – Джорджина сказала, что видела, как вокруг участков ходят люди с плакатами. Как поступил бы Иисус? Или какая-то похожая чепуха.

– Это же противозаконно, – заметил я.

– Они должны стоять в пятидесяти футах или вроде того. Суть в том, что жители этого города никогда не проголосуют за алкоголь. Честно говоря, я удивлена, что они продают в аптеках презервативы. А еще больше удивительно то, что в этом городе в принципе занимаются сексом. Это же не по-христиански.

– Дорогая… – сказал мистер Рейкстро.

– Наверное, нам следует вернуться в Средневековье и разрешить церкви опять всем заправлять. Как раньше. Может, вот тогда они будут счастливы. – И она, словно для того, чтобы подчеркнуть свою мысль, сделала большой глоток из бокала.

Мистер Рейкстро, который отличался на удивление тугим чувством юмора, произнес:

– Дорогая, ты же не серьезно.

– Естественно, нет, – огрызнулась она. – Но они наверняка только о том и мечтают. Они, похоже, забыли, что мы дрались на войне, чтобы освободиться от всей этой чепухи.

– Дорогая, а что это была за война? – спросил мистер Рейкстро.

– За Независимость, дорогой, – с раздражением сказала она.

– О.

– Мы отделили церковь от государства не без причины.

– Ты совершенно права.

– Не говори со мной таким снисходительным тоном, Джордж. Я, в отличие от тебя, брала курс американской истории. Отцы-основатели не были заинтересованы в теократии. Верующие не должны диктовать нам, что можно, а что нельзя. В том и заключается суть свободы, разве не так?

– Ты рассуждаешь, как коммунисты, – сказал он. – Наверное, думаешь, что церковь надо бы запретить.

– Если бы! Я люблю Господа не меньше других, но его последователи не отличаются особым умом.

Сэм усмехнулся. Мистер Рейкстро нахмурился. Ишмаэль явно не понимал, почему его бабуля расстроена. Он смотрел на нее сквозь толстые стекла очков.