Пустогрань

По улице медленно, один за другим, брели духи города. Огромные, полупрозрачные, молчаливые, они чувствовали хворобу дома, внезапную агонию, причину которой не понимали. Они постепенно опоясывали дом и останавливались, глядя в небо, гигантскими руками поглаживая ветви деревьев. Они не имели лиц, но все они были зрением, слухом и нюхом. И сейчас они покинули пробки, мосты, высотки и зоопарки, чтобы километровыми шагами собираться у дома и выстроить вокруг него непробиваемую стену тишины.

Муська открыла рот. Ничего подобного она еще не видела. Духи тянулись к дому со всех сторон, почти за каждым соседним зданием высилась фигура атланта, медлительного, но устрашающего в своем молчании.

– Ну что, идем? – шепотом спросил Марк.

Он старался не подавать виду, но тоже робел: не каждый день можно увидеть столько хранителей города в одном месте. Иногда они встречаются на старых кладбищах, но это происходит так редко, что можно и за всю человеческую жизнь не застать, а тут один за другим они тянулись к дому и останавливались, такие чужие в своем молчании, такие понятные в своем желании уберечь город от происходящего в доме.

Марк знал, что скопление силы само по себе вряд ли вызвало бы такие последствия. Однажды он бывал в цирке, где каждый имел Зерно, но ничего дурного или странного там не случалось. Их дом, может быть, и похож на цирк (тут Марк усмехнулся), но точно не претендует на идиллические вечера в обществе акробаток и жонглеров. Нет, происходящее сейчас – от потревоженной силы. Вода в банке взболталась и вот-вот выплеснется через край. Как девочка, всего лишь несвоевременно пробужденная, смогла все довести до этого? Марк покачал головой и обернулся на дом. С виду ничего необычного, вот только балконные двери хаотично распахивались, форточки приветственно хлопали, обветренные стены как будто скрывали в себе рябь. И тишина вокруг стояла ужасающая. Да, баба Зина что-то учудила со временем: оно то замирает, то несется как сумасшедшее, кажется, вообще отказалось повиноваться и просто растекается, повинуясь малейшему притяжению…

Марк поежился. Все неправильно. Все должно быть не так. Те жители, которых ему уже удалось когда-либо коснуться, просто застыли за своими делами, как восковые фигуры. Остальные, Марионеточник был уверен, тоже повиновались железной воле Бабы-яги и замерли до поры. Долго ли они будут так послушны? Все несколько дней, что Маричка провела в подвале, они мирно пребывали в теле статуй, чтобы не мешались под ногами, но насколько хватит у старухи сил?.. Так, не дай бог услышит! Нужно как-то отвлечься.

– Слыхала, говорят, наш Маячник на самом деле никакой силы уже не имеет, только отделывается туманными фразами, а на деле и не знает ничего.

– С чего это твои «говорят» так решили? Потому что он не носится по берегу с фонарем и не орет: «Сюда! Сюда!»?

– Да нет, просто я тоже у него спрашивал, что там, в конце моего пути, а он отморозился: мол, нечего спрашивать, когда еще не пришло время.

– Ну так и нечего. Придумал тоже! Что ты с этим знанием делать будешь?

– Может, женюсь на тебе и уеду жить в Лондон!

Муська с удовольствием прокусила бы ему нос, но сдержалась:

– Слушай, ему тысяча лет уже, он перевидал тех концов и похорон столько, сколько нам и не снилось, думаешь, он делает какие-то различия в историях твоей, моей или Петровского? Мы для него все на одно лицо, смертные. Вот мои «говорят» говорят, что у него была большая любовь. Вот только он ее конец видел в самом начале. И после конца теперь не говорит почти ни с кем.

– Да-а-а… Мусь, а давай поженимся, что ли?

Муська зашипела, они медленно обходили дом. Она крохотными щепотками высыпала порошок, похожий на сухую горчицу. Духи медленно склонялись и касались порошка. Марк надеялся, что им это нравится. Каждый шаг под сенью гигантов давался с огромным трудом. Это как ходить под ногами у стада разъяренных слонов. Они огромны и непредсказуемы. О силе городских духов ходили легенды. Хотя Марк не мог припомнить, чтобы кто-то с ними пытался поговорить и выяснить, зачем они, собственно, нужны. И чем занимаются, когда рушатся мосты, воцаряется эпидемия или совершается революция. Возможно, они вот так же подходят, оставаясь незамеченными, потому что слишком уж велики для человеческого зрения, обнимают и молчат…

Муська рассеяла последнюю щепоть порошка, замкнув оставленный собой же след.

– Тебе не кажется, что они жуткие?

– Я видел их пару раз, правда, не так много вместе, так что почти привык.

– К такому можно привыкнуть? – Муська бросила еще один взгляд на приседающих за порошком атлантов и открыла дверь подъезда.

– Может, и нельзя. Только нам нужно быть благодарными. Мне кажется, они сдерживают наш дом, чтобы он попросту не развалился на куски.

– Когда же все так закрутилось? – Муська вздохнула и с отчаянием посмотрела на Марка.

– Когда кто-то решил, что разбуженный до поры медведь будет рад проталинам у деревьев.

Муська покачала головой. На лестничной клетке громыхнул лифт, должно быть, они возвращаются последними.