Пустогрань

Маричка смотрела на чемодан. Его атласное нутро опустело, теперь в нем бродили крошки-цыгане, кое-кто из них уже возводил там палатку. На вопросительный взгляд Марички Василий Петрович покачал головой: мол, расскажет, но не сейчас. Маричка кивнула. Она со слабой улыбкой наблюдала, как Марк-Марионеточник деловито плетет салфетку, сидя в кресле. Что-то в его осанке поменялось, будто плечи чуть опустились, расслабились. Он иногда поглядывал на Маричку, но тут же отводил глаза. Маячник шушукался с Тенью, провожая духов города взглядом. Оба смотрели в окно и, наверное, уже прокладывали какие-то еще маршруты. Муська спала, свернувшись черным клубком на коленях у Марички. Деловито шурша, то скрывался на кухне, то появлялся Ганс. Он успел украдкой шепнуть Маричке, что Сонника доставили домой, а Хижак почему-то унес с собой все вилки. Баба Зина подсказывала неугомонным цыганам, как надежнее закрепить колышки, а Петровский все смотрел и смотрел на Маричку, пока она не согрелась окончательно и не заснула.

Маричка проснулась с полчаса назад. Все это время ее снова поили чаем и укутывали, пока баба Зина наконец не присела на край дивана и не попросила девочку рассказать, что же все-таки случилось на чердаке. Слова поначалу не давались Маричке, как будто она молчала век, но ей самой было так интересно произошедшее, что рассказать о нем хотелось как можно быстрее. Конечно, чтобы потом услышать ответы на вопросы. Ее никто не перебивал и ничего не спрашивал, все только переглядывались друг с другом, а цыгане покачивали головами и что-то бормотали, наверное, повторяли, чтобы заучить историю для новой песни. Маричка завершила рассказ последним глотком чая и отрицательно покачала головой на вопросительный кивок Ганса1236: нет, чая с нее достаточно на следующие несколько лет. Василий Петрович покачал головой:

– Выходит, Пустота не всевластна. Она только выстраивает непреодолимый барьер между тем, что не может уничтожить, и порабощенным. Граница так прочна, что разрушить ее способна только живая душа… Маячник говорил, что видел в снегу колибри…

– Они вырвались следом за мной. Но рядом с тем мальчиком была только одна. Он так плакал оттого, что она умерла. И оттого, что умерли все, кого он любил. И я чувствовала, как ему больно и страшно. И как к нему подбирается Пустота, как она уже рвется из него самого, как он радуется ей, потому что ему больше не будет больно, никогда-никогда… А потом он был другим, и птичка рядом была жива…

– Птичка, что ты видела первой, была мертвой душой, которая уже не способна справиться с Пустотой, я уверен. Но ты пробила трещину в грани, появилось воспоминание о еще живой душе-колибри, оно и подсказало тебе обратиться к нашим силам.

– Получается, и у Охотников есть душа?!

– У всех она есть. – Василий Петрович поднялся со стула и прошелся по комнате. – И способна к возрождению, как оказалось. Стоит только маленькой девочке разбить в кровь костяшки.

Маричка покосилась на перебинтованные пальцы:

– И где же теперь эта птичка? Колибри… Душа…

– Кто знает. – Петровский покосился на бабу Зину. – Ее встретят те, кто поможет добраться к месту. Мы всегда встречаем провожатых в тот момент, что предназначен для этой встречи. Может быть, ей пока стоит просто полетать…

– И она заставила меня… Но я так и не поняла, что сделала и как… То есть я знала, конечно, что должна попасть в Пустоту и уничтожить ее, вытащить на свет, как Сонник выщипывает свои сны, но… Кажется, я была сначала в себе, а потом – не в себе, а потом опять…

– Ты запутала Охотника, затянула его в себя, чтобы там развернуть его Пустоту. И ты ушла в нее очень глубоко. Дошла до горизонта Пустоты и все же всколыхнула в нем память о прошлом, о том, что душа у этого чудовища существовала, что она просит свободы… А именно она намекнула тебе, что за твоей силой стоит еще и наша. И мы можем и должны тебе помочь. От всей души.

– Да-а-а… Я светилась вся. А Пустота как будто съедала меня.

– Таким, как ты, это не грозит. – Баба Зина улыбнулась. – Поэтому мы и доверились тебе.

– Таким, как я?

– Я надеюсь, что с таким даром ты не одинока, но даже если и так, то в тебе достаточно света и места для света, чтобы прогонять Пустоту.

– Поезд был не настоящий?

– Конечно! Иначе тебя бы с нами не было! – вставил Марионеточник. – Правда, в конце ты расклеилась. Мне едва удалось тебя вытянуть оттуда в этот ваш снежный мир, к порталу. А могла бы забродиться по своим потайным дорожкам да и не выйти. У тебя там, кажется, сосны, ручейки…

Маричка не совсем поняла, но сказала только «спасибо». Марионеточник пожал плечами и кивнул.

– Но где же все Зерна? – Маричка кивнула на чемодан.

– Вспыхнули, когда ты рушила Грань, и растворились. Они потянулись к тебе, к тебе в помощь… Как и все наши силы, желания и души, чтобы ты смогла разбить стекло и уничтожить Пустоту.

– Выходит, они больше не вернутся к хозяевам?