Пустой дом и другие рассказы

Вероятно, именно это привело меня к другому открытию, потому что, когда я попытался вытащить свою винтовку из-за спины, чтобы поднять ее и направить на дверь, готовый стрелять, я обнаружил, что не в силах пошевелиться. Мышцы, парализованные этим странным страхом, отказывались повиноваться воле. Здесь действительно было ужасающее осложнение!

Раздался слабый звук дребезжания медной ручки, и дверь приоткрылась на пару дюймов. Пауза в несколько секунд, и она была приоткрыта еще больше. Без звука шагов, который был заметен для моих ушей, две фигуры скользнули в комнату, и мужчина позади мягко закрыл за собой дверь.

Они были со мной наедине в четырех стенах. Могли ли они видеть, как я стою там, такой неподвижный и прямой, в своем углу? Может быть, они уже видели меня? Моя кровь бурлила и пела, как барабанная дробь в оркестре; и хотя я изо всех сил старался подавить дыхание, это звучало как свист ветра в пневматической трубе.

Мое ожидание следующего шага вскоре закончилось – однако только для того, чтобы уступить место новой и более острой тревоге. Мужчины до сих пор не обменялись ни словами, ни знаками, но были общие признаки движения в другом конце комнаты, и в какую бы сторону они ни пошли, им пришлось бы обойти стол. Если бы они пошли в мою сторону, им пришлось бы пройти в шести дюймах от меня. Пока я обдумывал эту весьма неприятную возможность, я заметил, что индеец поменьше ростом (по сравнению с ним он был еще меньше) внезапно поднял руку и указал на потолок. Другой парень поднял голову и проследил за направлением руки своего товарища. Наконец-то я начал понимать. Они поднимались наверх, и комната прямо над головой, на которую они указали, до этой ночи была моей спальней. Это была та самая комната, в которой я испытал в то самое утро такое странное чувство страха, и если бы не это, я бы тогда спал на узкой кровати у окна.

Затем индейцы начали бесшумно перемещаться по комнате; они поднимались наверх и обходили стол с моей стороны. Их движения были настолько незаметны, что, если бы не ненормально чувствительное состояние нервов, я бы никогда их не услышал. Как бы то ни было, их кошачья поступь была отчетливо слышна. Как две чудовищные черные кошки, они обогнули стол и направились ко мне, и впервые я заметил, что меньший из них что-то тащит за собой по полу. Когда это волочилось по полу с мягким, размашистым звуком, у меня почему-то создалось впечатление, что это было большое мертвое существо с распростертыми крыльями или большая раскидистая кедровая ветвь. Что бы это ни было, я не мог разглядеть его даже в общих чертах, и я был слишком напуган, даже если бы обладал властью над своими мышцами, чтобы двигать шеей вперед в попытке определить его природу.

Они подходили все ближе и ближе. Лидер положил гигантскую руку на стол, когда он двигался. Мои губы были склеены, и воздух, казалось, обжигал мои ноздри. Я попытался закрыть глаза, чтобы не видеть, как они проходят мимо меня; но мои веки одеревенели и отказались повиноваться. Неужели они никогда не пройдут мимо меня? Ощущение, казалось, также покинуло мои ноги, и это было так, как если бы я стоял на простых опорах из дерева или камня. Хуже того, я сознавал, что теряю способность сохранять равновесие, способность стоять прямо или даже прислоняться спиной к стене. Какая-то сила тянула меня вперед, и меня охватил головокружительный ужас, что я потеряю равновесие и упаду прямо на индейцев как раз в тот момент, когда они будут проходить мимо меня.

Даже мгновения, растянутые на часы, должны когда-нибудь закончиться, и почти прежде, чем я осознал это, фигуры прошли мимо меня и поставили ноги на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей в верхние спальни. Между нами не могло быть и шести дюймов, и все же я ощущал только поток холодного воздуха, который следовал за ними. Они не прикасались ко мне, и я был убежден, что они меня не видели. Даже то, что волочилось по полу позади них, не коснулось моих ног, как я боялся, и в таком случае, как этот, я был благодарен даже за малейшую милость.

Отсутствие индейцев в моем ближайшем окружении не принесло особого облегчения. Я стоял, дрожа в своем углу, и, помимо того, что мог дышать свободнее, чувствовал себя ничуть не менее неуютно. Кроме того, я осознавал, что определенный свет, который, без видимого источника или лучей, позволял мне следить за каждым их жестом и движением, исчез из комнаты с их уходом. Неестественная тьма теперь заполнила комнату и проникла в каждый ее угол, так что я едва мог различить расположение окон и стеклянных дверей.

Как я уже говорил ранее, мое состояние было явно ненормальным. Способность испытывать удивление, казалось, как и во сне, полностью отсутствовала. Мои органы чувств с необычайной точностью фиксировали каждое мельчайшее событие, но я был способен сделать только простейшие выводы.