Пустой гроб

Перузен с важным видом порылся в кармане, извлек оттуда бумажник, набитый засаленными документами, и разложил эти документы на столике.

Молодой даме нетерпелось узнать, что за доказательства собраны против ее мужа, и она попыталась заглянуть через плечо Перузена, но Налорнь оттеснил ее.

— Тысячу извинений, сударыня, — напыщенно заговорил он, — соблаговолите отойти в сторону. В бумажнике моего коллеги немало секретных, конфиденциальных свидетельств — они не для постороннего взора. Как только он отыщет касающиеся вас бумаги, месье Перузен ознакомит вас с ними.

Роясь в своих бумажках, толстый коротышка Перузен одобрительно кивал в такт своему напарнику. Наконец он испустил победный вопль:

— Вот они! Я нашел их!..

После чего, обернувшись к мэтру Тирло, он выразительно добавил:

— Поверьте, не так-то просто было их раздобыть.

Дрожащими руками молодая дама завладела документами, свидетельствующими против ее мужа. Она принялась внимательно их рассматривать. Это была серия любительских снимков дурного качества, на которых просматривались лишь тени и силуэты.

Было видно, что снимки делали отнюдь не профессионалы. Но молодой даме и этого было достаточно. Она безошибочно узнала характерную внешность мужа, его высокий, стройный, изящный силуэт.

То и дело она нервно покусывала губки, сжимала кулачки, ибо на снимках рядом с ее супругом мелькал грациозный силуэт восхитительно прелестной молодой особы, которую он то поддерживал под руку, то обнимал за талию.

Насмешник Перузен бестактно брякнул:

— Каковы наши влюбленные? Воркуют, точно два голубка.

Налорнь дал ему тычка и зашептал на ухо:

— Болван, ты что, ничего не понял? Эта дама — жена того господина.

Перузен, который и впрямь ни о чем не догадывался, в изумлении вытаращил глаза.

Запечатленные на фотографии позы влюбленной парочки служили отличным аргументом, позволяющим требовать развода.

Снимки были сделаны либо в Булонском лесу, либо в пустынных улочках Нейи. На одном из них влюбленные — а по-другому их и не назовешь — садились в фиакр, на другом, минутой позже — ехали шагом, опустив шторки.

Попадались фотографии, на которых сквозь густую листву можно было разглядеть, как влюбленные нежно целуются.

Точно оцепенев, молодая дама в отчаянии перебирала свидетельства обрушившегося на нее несчастья; волнение и горечь неожиданно обернулись гневом.

— Мэтр Тирло, — заговорила она трепещущим голосом, — не скрою, что, обратившись к вам, я располагала только подозрениями и не верила в бесчестность супруга… Теперь я получила неоспоримые доказательства; сомнений нет — он подло обманывал меня! Поэтому я немедленно прошу… я требую развода. О да! Чтобы получить его, я готова на все… А главное, мэтр Тирло, я хочу получить развод как можно скорее… Отныне, до тех пор, пока с этим не будет покончено, моя жизнь мне отвратительна… Скажите, сударь, когда я получу развод?

Мэтр Тирло раскрыл записную книжку и медленно стал ее перелистывать.

— Бракоразводный процесс, — заверил он, — один из самых непродолжительных, но все же судебным органам потребуется какое-то время, чтобы собрать все нужные сведения… Надеюсь, сударыня, что примирительное производство займет не больше недели, после чего, недели через три, надо думать, уже будем иметь решение суда, особенно, если ваш муж в судебное заседание не явится.

Мэтр Тирло продолжал объяснять что-то еще, но молодая дама его больше не слушала. Нервным движением она опустила вуалетку, надела перчатки, которые сняла, чтобы посмотреть фотографии, не без труда отыскала сумочку, потом, едва заметно кивнув мэтру Тирло и бросив уничтожающий взгляд на Налорня и Перузена, метнулась к выходу.

Очутившись на улице Сент-Оноре, она быстро пошла вперед, сверкая полными ярости глазами и приговаривая:

— Господи, какая низость… Так подло обманывать, и кого — меня! Не поймешь этих мужчин… Уж ему-то чего недоставало?

Запыхавшись от быстрой ходьбы, она говорила сама с собой:

— Я знала… конечно же, я обо всем знала, была в этом уверена. На такие вещи у женщин особое чутье, но когда узнаешь обо всем от других, трудно остаться спокойной.

Проходя мимо какой-то лавочки, она приостановилась и машинально взглянула на свое отражение в витрине. «Глаза красные, выгляжу отвратительно, — подумала она, — глупо так выходить из себя».

Затем она двинулась вперед, думая все об одном и том же:

«Вообще-то эти фотографии еще ничего не доказывают… А вдруг это была пациентка, больная, которую он поддержал под руку, помог подняться в фиакр?»

Молодая дама воспрянула духом и, казалось, позабыла о фотографии, на которой ее муж целовал хорошенькую незнакомку.

Заметив такси, клиентка мэтра Тирло сделала водителю знак остановиться и, сев в автомобиль, распорядилась:

— Авеню Мадрид, психиатрическая лечебница профессора Дро.

Спустя несколько минут она вихрем пронеслась мимо консьержа, отвесившего ей низкий поклон.

— Мой муж у себя? — спросила она у Даниэль, которую повстречала у входа в сад.

— Господин профессор только что вернулся, он у себя в кабинете, сударыня, — ответила старшая медсестра.

Молодая дама сделала глубокий вздох.