Пустошь, что зовется миром

– Долго это не продлилось, – сказал Восемь Антидот. Произнося эти слова, он не мог смотреть на нее – только на крохотное изображение императора, незапятнанного своей жертвенной кровью. Тридцать лет спустя после крови на этой голограмме Восемь Антидот практически наяву увидел, как это могло выглядеть. Лошадь залило бы кровью целиком.

– Ничто не длится долго, – сказала ему Девятнадцать Тесло, и это было ужасно. В особенности потому, что она произнесла эти слова с покорной, бесповоротной окончательностью. Истина из государства, населенного взрослыми. Из страны императора. – И все же я верю в тот Тейкскалаан. Когда Шесть Путь сделал меня императором в храме солнца, он доверил мне свой Тейкскалаан. А после меня – тебе.

– Мне одиннадцать, – сказал Восемь Антидот, словно этими словами мог вынудить ее уйти. Он с такой силой сжал в кулаке наконечник-воспоминание, что костяшки его пальцев побелели. Крохотная голограмма зашевелилась. Стабилизировалась.

– Тебе одиннадцать, маленький шпион, – согласилась Девятнадцать Тесло и вздохнула. – Тебе одиннадцать, и ты не Шесть Путь, как бы ни был похож на него лицом. Я постаралась, чтобы тебе не пришлось становиться им. – Ее рот перекосило. – Иногда я поражаюсь тому, что Шесть Путь передал мне Тейкскалаан, после того как я сделала все, чтобы добиться этого. Я знаю: ты не он, Восемь Антидот. Я знаю это наверняка.

«А что вы сделали? Что вы сделали, чтобы выглядеть так, когда говорите об этом? Что могло бы случиться со мной, если бы вы этого не сделали?» – хотел он спросить, но не мог обрести голос.

– Вот почему мы не сможем быть друзьями, какими были я и твой предок, – продолжала она. – А еще тебе одиннадцать, но ты уже вовлечен во все это. Мальчишка, которому удается пройти в Военное министерство и заручиться поддержкой Три Азимут, уже политик, хотя все еще остается ребенком. Ты знаешь, о чем я говорю.

– Знаю, – очень тихим голосом сказал Восемь Антидот. – Я жалею, что пошел туда.

– Ах, во имя черных дыр, не жалей, – энергично прервала Девятнадцать Тесло. – Я предпочту умного, нахального, интересного преемника, чем тупицу или зануду. Иначе нам не построить Тейкскалаан твоего предка.

Она использовала множественное число, словно они были ровней. Словно они были оба взрослыми и она доверяла ему. Может, это и не соответствовало действительности, но он не знал, зачем ей говорить такие слова, если она лжет или скрывает от него то, что ему рано знать.

– Разве мы не ведем войну, Ваше Великолепие? – спросил он. – Как же мы тогда можем сохранять мирную империю Шесть Пути, если сражаемся с этими инородцами?

– Мы и не можем, – согласилась Девятнадцать Тесло. – Стало быть, придется одержать победу или изменить параметры конфликта.

– Судя по имитационным проекциям Три Азимут, победа…

– Маловероятна, я знаю. Во всех подробностях. Вот что я прошу тебя сделать для меня, маленький шпион, мой маленький преемник. Храни этот наконечник и поглядывай на него, когда не уверен в том, что именно твой император хочет для тебя. Запомни то, что я сегодня тебе сказала. А еще сходи в Военное министерство и узнай для меня, что там происходит. Узнай, почему Одиннадцать Лавр так в тебе заинтересован. Узнай, собирается ли Три Азимут выиграть эту войну, или она намерена поддерживать постоянно тлеющий конфликт. Будь собой, как и был прежде, но обращай на все внимание.

Восемь Антидоту казалось, что его язык онемел, как и его пальцы. Сердце бешено колотилось у него в груди. Он не знал, почему Три Азимут могла бы не хотеть победы в войне. Разве министры войны существуют не для того, чтобы приносить победы Тейкскалаану? Но ему удалось кивнуть – да и мог ли он не кивнуть? – с крепко прижатым к груди наконечником.

– Хорошо, – сказала император. – А теперь возвращайся ко сну. Тебе всего одиннадцать. Тебе нужно еще поспать.

Она протянула руку и коснулась его щеки холодными кончиками пальцев. Ласковое, легкое прикосновение. Потом она встала и ушла. Дверь спальни закрылась после ее ухода, издав тишайший из щелчков.

Восемь Антидот больше не уснул. Он наблюдал за пробивавшимся сквозь голограмму рассветом, который преображал его умершего предка в залитого солнцем бога.

* * *