Пустошь, что зовется миром

Дистанция казалась немалой. В особенности еще и потому, что саботажником на сей раз была не Махит. Возможно – ничто, ничто не было решено, она повторяла эти слова себе или говорила их Искандру, чтобы избавиться от уколов невропатической боли, распространяющейся от ладоней по всему телу. Так или иначе, Три Саргасс никто не мог назвать идиоткой.

Когда они не думали о Дарце Тараце, Искандр хранил молчание, напевал что-то себе под нос, являл собой некую довольную сущность на периферии ее мозга. Он никогда не бывал на тейкскалаанском военном корабле: ни на грузовом, ни на боевом, и Махит, испытывая некоторое облегчение, полагалась на его внимательную и занятную наблюдательность. Она нуждалась в этом. Нуждалась во всем, что напоминало бы, что она переживает новый опыт, а не возвращение обратно. И даже близко не что-то сродни приезду домой.

– Мы еще не ведем войну, – сказала она Три Саргасс. – До начала войны полтора дня. Мы должны подготовиться.

– Черт побери, мне тебя не хватало, – сказала Три Саргасс с долей сожаления, источник которого Махит не могла понять. – Еще одного человека, который берется за решение проблем…

Махит чувствовала присутствие призрака рядом с ними, резкое и ясное, как осознание политических лояльностей, тайных союзов: отсутствующее третье лицо. Двенадцать Азалия уже три месяца как умер и предан земле, как и все погибшие чиновники министерства информации, похороны и мемориальную дощечку оплатил Город. Двенадцать Азалия теперь был на невообразимом расстоянии от них двоих. «Единственный из нас, кто обладал хоть какой-то практичностью, – подумала она, а потом возразила самой себе: – Нет. Единственный, в ком нуждалась Три Саргасс, чтобы не потерять равновесие. У меня-то никогда не было такого друга. И терять его не доводилось».

– Тогда скажи мне, в чем проблема, – сказала Махит. – Помимо «нам придется говорить с инородцами» и «тебе меня не хватало». – Они проходили мимо множества тейкскалаанских солдат, каждый из которых таращился на уполномоченного министерства информации и варвара, сохраняя при этом невозмутимость.

– В этом и есть суть проблемы, – сказала Три Саргасс. – В этом сочетании. И инородцы – проблема более безотлагательная. А еще, кажется, ты успела за это время наплодить здесь немало врагов…

– Ну, это не насущная проблема, – сказала Махит настолько невозмутимым тоном, насколько могла.

<А-аа, значит, мы поступаем в агенты к Тарацу? А я уже начал думать, не собираешься ли ты просто ей признаться>.

«Я уже говорила, Искандр, если я надумаю сдать нас Тейкскалаану, это потребует гораздо большего, чем некоторое политическое давление».

Она вовсе не чувствовала той отваги, какая слышалась в ее голосе, и знала – ему это известно; он находился внутри ее эндокринной системы, был свидетелем тысячи посланий ее нейротрансмиттеров и желез. Он точно знал, как аккуратно Дарц Тарац поймал ее: сделать все, чтобы Тейкскалаан постоянно находился в состоянии войны или воплотить в жизнь план «Наследия». Одно или другое. Пока все, что она сделала, – не упомянула о приказах Тараца. Это мало походило на действия агента, но оставляло открытой дверь для будущих действий. Хранение секретов всегда имело такие последствия.

– Если ты считаешь, что это не текущая проблема, прекрасно, – холодно сказала Три Саргасс и открыла дверь в крохотную транзитную камеру, в которой им было предписано оставаться в течение перелета. Камера едва ли была больше, чем арендованная капсула, где они проводили время на Лселе, окон не было. Махит не очень-то хотелось увидеть искажение пространства вокруг гиперврат, но все же она чувствовала странное разочарование оттого, что ничего такого не увидит. Когда дверь за ними закрылась, между нею и Три Саргасс не осталось никаких препятствий, кроме трех месяцев времени, формы уполномоченного и глубоких подозрений.

Три Саргасс поставила свой багаж у двери, опустилась на колени и принялась искать что-то. Когда она распрямилась, в ее руках было множество инфокарт простого промышленно-серого пластикового типа, с печатью министерства информации веселого и угрожающего кораллового-оранжевого цвета.

– Ну конечно, – не сдержалась Махит, – не могла же ты не взять с собой неотвеченную почту! Клянусь, я переадресовала письма перед отлетом, я работала над этим…

Вознаграждением ей стал смех Три Саргасс и краткое, абсолютно приятное ослабление напряжения, накопившегося за месяцы разлуки, ослабление, непонятно как обосновавшееся в ней.

– Нет, – сказала Три Саргасс, – никакой почты для тебя у меня нет. У меня есть только записи яотлека, командующего Флотом, о наших таинственных и очень опасных чужеродцах. У меня пока не было возможности просмотреть их. Хочешь взглянуть?

<Да>, – пробормотал Искандр завистливо, возбужденно – с теми самыми чувствами, которые испытывала и Махит. Корысть, определенная степень ксенофилии – все это проявлялось в способностях их обоих, было основным условием их совместимости. «Покажите мне что-нибудь новенькое».