Пустошь, что зовется миром

Его уже раздели – сняли одежду, которая представляла собой нечто, пошитое из темно-красной материи боевого применения, и пошитое хорошо. Кто-нибудь проанализирует это позднее, хотя уже сам факт, что они носят одежду, имел немалое значение. Но теперь все внимание было сосредоточено на самом существе. Девять Гибискус подошла поближе, достаточно близко, чтобы понять, что оно в живом состоянии превосходило ее на добрых полтора фута. У обнаженного инородца было четыре конечности, как и у большинства двуногих. Две задние были толстыми и короткими, мощными в районе бедра под длинным торсом. Две передние были слишком длинными по человеческим стандартам, имели четырехпалые ладони, пальцы заканчивались кругловатыми когтями с декоративными насадками, изготовленными из чего-то яркого, похожего на пластмассу, пронизанную серебристым проводом. «Видимо, это пилотажный интерфейс», – зачарованно подумала Девять Гибискус и продолжила внимательно осматривать тело. Кожа была в крапинках – возможно, вследствие травмы или пребывания в вакууме, но она решила, что это особенность кожи: пятнистость повсюду, включая шею. С шеей что-то было не так.

Она имела слишком большую длину – в половину торса. Такую шею легко согнуть или разорвать, она была гибкой, насыщенной мышцами, на ней сидела голова, представлявшая собой сплошную челюсть: распахнутый рот, хищные зубы, неровные и массивные, отчасти прикрытые темным высунутым языком. Глаза смотрели вперед, как человеческие, но смотрели невидящим, затуманенным взглядом, левый глаз разорвало во время смерти, которой он умер, какой бы она ни была. Глаза хищника, подобные глазам человека.

Уши его представляли собой чашки, сдвинутые к затылку и слегка поросшие волосами. Почему-то именно это показалось ей худшим в его внешнем виде. Эти уши походили на уши мягких котообразных каураанских зверьков, которые мурлыкали, плодились в вентиляционной системе и раздражали Двадцать Цикаду. Такие же уши были у этого существа, в целом безволосого, падальщика, который уничтожал ее Флот.

– Оно млекопитающее? – спросила Девять Гибискус. Она знала, как убивать млекопитающих. У них всех была довольно-таки стандартная физиология. Например, сердце располагалось в груди.

– Оно не насекомое и не рептилия, – сказал медик. – Возможно, млекопитающее. Мужского пола. – Он сделал движение рукой. Девять Гибискус кинула взгляд на область половых органов и кивнула. – Я буду знать больше после вскрытия.

– Тогда приступайте, – сказала она. – Разузнайте, как оно функционирует, чтобы мы решили, как оптимальным путем прекратить это функционирование.

Интерлюдия

Это происходило не в первый раз. Место: в глубине Бардзравандского сектора, достаточно близко от Анхамематских врат, чтобы дискретность пространства возле них начинала воздействовать на видимость. Человеческие глаза – как и все другие глаза, любые, которые функционируют на старой доброй модели рефракции и отражения, модели сосредоточения на сетчатке света, его преобразовании в изображение, передающееся от одного нейрона к другому, – не могут увидеть, что гиперврата совершают с пространством-временем. Сосредоточение света в какое-либо связное изображение страдает одним дефектом. Коллапсом смысла.

Такая дискретность дрожит, сотрясается, распространяется. Часть ее откалывается. Как следствие рябь устремляется в черноту, по образу камня, упавшего в воду. Отчасти уловленное отражение стаи рыб, сверкнувшее один раз, отразив свет своей чешуей, а потом изменив в совместном движении направление – исчезнувшее.

Вовсе не в первый раз такое случается, а когда оно случилось в предыдущий раз… вскоре после того как Декакел Ончу держала руку своего перепуганного насмерть пилота и воображала, как подрагивающая чернота между звездами может преобразоваться в голодные кольца с пастями, как у миноги. Как эта темнота может поглотить всю полноту имаго-линий, прежде чем появится хотя бы малейший шанс сохранения памяти.

В предыдущий раз не было никакого устойчивого потока тейкскалаанских военных кораблей через Дальние врата. Ончу надеялась, что если Дарц Тарац использовал всю станцию Лсел как наживку для Тейкскалаана в надежде вытащить империю из ее схрона и бросить в пасть этих кораблей-колец, то по крайней мере в пастях кораблей-колец перестанут гибнуть ее пилоты.

Она надеялась, но теперь и в этом было отказано.

Послание приходит, громкое и кричащее, отчаянный, сдавленный вопль по трансляции дальнего радиуса действия: «Они прячутся в гипервратах, они и ВЫГЛЯДЯТ, как гиперврата, они преследуют меня, мои скоростные ограничения не позволяют мне…»