Пустошь (СИ)

Каждый день, приходя к первой паре, Саске садился в аудитории и ждал, пока в двери войдёт улыбающийся своей беззаботной улыбкой Узумаки. Он ждал его, ненавидя себя за это ожидание.

Но Наруто не приходил…

Неделя тянулась шипастой линией по позвоночнику, раздирая его. Дни били по вискам пульсом. Когда неделя подошла к концу, Учиха понял: бессмысленно ждать. Наруто не вернётся.

Наверное, так было лучше, потому что видеть эту физиономию больше не было сил. Саске прекрасно понимал, что в любой из моментов может сорваться разбить к чертям лицо этой лживой твари, которая не то, что прошлась, а проехалась по нему.

И теперь кости отказывались срастаться.

Сначала не верилось, что Наруто может так резко похерить всё. Ведь он так старался, вытачивая доверие, вытягивая опорные нити по одной, пока те не сложились в хрупкий паутинистый узор. Зачем ему было рвать всё это? Учиха сначала не понимал…

А сейчас пришло осознание, что нам не нужно выстраивать прочную стену из причин, чтобы потом об неё же и разбить старые ценности. Достаточно просто проснуться утром, оглядеть и понять - закончилось. Всё закончилось.

Чувства ушли, мысли погасли, а тело хочет оказаться подальше, помогая мозгу забыть обо всём этом.

То же самое произошло и с Узумаки. Наигрался в неправильную любовь.

- Ну, и чёрт с тобой, - шикнул Саске, отбрасывая окурок и ловя грозный взгляд какой-то старушки, что сидела на остановке рядом с ним. Белёсые глаза лучились осуждением, губы её подрагивали, уже готовые пролить на голову парня нравоучительную тираду.

- Да, я мудак, - внезапно ответил Учиха, глядя ей прямо в глаза. - Мудак, потому что сорю на улице.

От удивления старушка даже отвернулась, выпрямившись так, будто бы ей в спину вогнали кол.

- А ещё я пьяный, - продолжал Саске с ядовитой улыбкой. - И сплю с парнем.

Взгляд старушки стал вовсе затравленным. Она отошла от него на шаг.

Ведь неправильно, думает она. И, что самое странное, пропускает мимо ушей «сплю с парнем». Её мозг зацикливает на выброшенном мимо урны окурке, что возмутительной белеющей палочкой лежит сейчас на мокром асфальте. Потому что так легче вклинить информацию об очередном отморозке в стройную систему координат, который напился ещё до обеда и теперь дебоширит. И вот в её глазах высокий худощавый парень превращается в шкафоподобного лысого детину, что уставился на неё своими залитыми алкоголем зенками и требует отдать последнюю пенсию. Стройная история, которую не стыдно рассказать на лавочке своим товаркам.

А потом авторитетно добавить, что молодёжь нынче уже не та.

Саске хмыкнул, поймав её взгляд и отворачиваясь.

Люди сейчас не те, а не молодёжь.

Подъехавший автобус он проводил скучающим взглядом и, сунув руки в карманы, побрёл прочь от остановки и уставившейся ему в спину бабки.

Все хотят выставить себя рыцарями. Все без исключения. Даже тот же самый Наруто нацепил на себя сверкающие доспехи, которые отвалились, заржавев.

Уступая место в транспорте мы думаем не о том, что пожилой человек рад усадить свои дряхлые кости на затёртое сиденье. Мы думаем о том, какие мы хорошие. Раздуваемся от гордости за самих себя, питая свою мелкую душонку таким же мелким поступком. Даже оглядываем остальных пассажиров, мол, посмотрите на меня, на героя. Я ведь уступил место!

Проводя слепого через дорогу мы ведём его так, как будто над нашей головой горит нимб, а за плечами топорщатся крылья. Только вот не замечаем, что нимб этот давно потускнел и осыпается рыжей ржавчиной, а крылья - куриные обрубки без перьев.

Выбрасывая окурок мимо урны, мы не прикрываемся маской героя или порядочного человека. Мы остаёмся собой: слишком задумчивыми, слишком уставшими, чтобы обращать внимание на траекторию полёта высосанной никотиновой палочки. И поэтому становимся чуть ли не детоубийцами в глазах тех, кто всё ещё не содрал со своей кожи фальшивые доспехи.

Ноги зашуршали по гравию, и Саске вынырнул из размышлений, останавливаясь. Он специально шёл на это место, чтобы стало ещё хуже, чтобы боль всё-таки пересилила ещё большую боль.

Засыпанная серой галькой площадка, на которой раньше была беседка, изменилась. Сейчас здесь суетились рабочие, возводя что-то ужасное из каменных плит, топорщащихся железными прутьями.

Пустырь застраивали…

И, смотря на эту уродливую форму будущего здания, брюнет видел, насколько нелепо оно будет здесь смотреться. Построенное впопыхах, лишь бы заполнить пустующее место, которое кто-то выкупил и теперь страстно желает окупить свои затраты.

Застраивать абы чем лишь бы не пустовало…

Заполнять выжженную душу любыми из эмоций, лишь бы не чувствовать той…единственной.

Роешь для неё яму, заливаешь бетоном и ждёшь, пока тот прорастёт ржавыми побегами металлических штырей.

- Чего надо? - спросил подошедший к нему мужчина в ярко-оранжевой каске и такой же жилетке.

- Что строите-то?

Рабочий кивнул на испачканный в цементе стенд, на котором красовалась компьютерная модель будущего…торгового центра.

- Ещё один, - усмехнулся строитель. - Солить скоро будем их.