Пустошь (СИ)

– Я труп! Я ходячий труп, который ничего не чувствует!

– Да что за бред ты несёшь?!

– Узумаки!

Саске резко толкнул собеседника в грудь, заставляя прижаться спиной к холодному и шершавому кирпичу.

– Ответь мне, Наруто, – приблизившись, зашипел Учиха. – Каково тебе смотреть на труп?

Узумаки отпихнул от себя всё ещё отплевывающегося хриплым смехом парня, но тот не уступал, ухватив пальцами за подбородок:

– Каково знать, что это тело уже гниёт?

– Ты бредишь! – прошипел Наруто, вертя головой, чтобы вырваться из хватки. Наконец-то он сумел изловчиться и оттолкнуть от себя на удивление сильного и цепкого Саске, хотя его хилое тело дрожало, словно осиновый лист.

Выпрямившись, Учиха смерил парня цепким взглядом и с презрительной ухмылкой бросил:

– Я знаю, что такое боль, Узумаки.

Саске подошёл ближе.

Рука скользнула по синяку на скуле Наруто:

– И я могу платить только болью.

Узумаки непонимающе смотрел в какое-то слишком задумчивое лицо парня. В его странные, тёмные, но блестящие глаза. Запах алкоголя смешивался с ночным воздухом и, кажется, опьянял не хуже спирта.

Учиха странно выдохнул прерывисто и болезненно, опустив холодный лоб на пышущее болезненным жаром плечо Наруто.

– У меня только боль осталась, – едва слышное признание, и вновь глаза смотрят в лицо Узумаки.

Саске больше не казался пьяным. Он смотрел осмысленно, с грустной усмешкой на губах, словно только ночью позволял своим эмоциям проступать на этой обычно бесчувственной маске:

– Можешь потом ненавидеть меня.

– Чт…

Закончить вопрос Наруто не успел, почувствовав привкус алкоголя и крови на своих губах. А ещё холод чужих пальцев, что почти до боли сжали скулы, мешая вывернуться.

Учиха целовал быстро, нервно, словно боялся передумать. Или же просто не мог разобраться в том, что следует делать с чужими губами.

Узумаки застыл. Застыло всё внутри, даже сердце замедлило свой бой. Он не понимал…

Но.

Наруто всё-таки скользнул губами по разбитой губе парня, и в тот же момент всё прекратилось.

Отстранившись от него, Саске мазнул по растерянному лицу каким-то равнодушным взглядом и вновь отвернулся, опираясь руками о перила.

Словно ничего и не было.

Узумаки выдохнул, когда лёгкие начало щипать от нехватки воздуха, и будто бы расслабился, чувствуя на своих щеках тяжесть чужих пальцев, которые всего несколько минут назад мешали пошевелиться.

В голове всё путалось:

– Я…

– Проваливай.

Учиха даже не повернулся, чтобы сказать это в лицо. Он продолжал терзать зажатую между зубами сигарету.

Чувствуя дрожь в ногах, Наруто впервые в жизни подавил своё упрямое желание спорить, противиться. Он просто вышел, забыв закрыть за собой дверь балкона.

Саске усмехнулся.

Орочимару был прав.

Он становится простой оболочкой.

А самое противное… последние ощущения, которые остались на его коже: горячие руки дрожащего от температуры и озноба Узумаки. Этот идиот прижимался к нему всю ночь, охлаждаясь о его тело, мешая провалиться в сон… потому что слишком хрипло дышал, кашлял и бредил. Потому что было страшно, что дыхание оборвётся.

И этот бред засел в голову… засел накрепко.

Учиха зло сжал перила.

А потом всё пропало.

Он в раз будто бы и забыл, как ощущаются прикосновения. Было всё равно: холод, жар, боль, удовольствие…

Ничего.

========== Глава 6. I don’t care. ==========

«Just don’t deny it

Don’t try and fight this

and deal with it

and that’s just part of it.

If you were dead or still alive

I don’t care

I don’t care

Just go and leave this all behind

‘Cause I swear (I swear)

I don’t care».

Three Days Grace – I don’t care.

Мы все обещаем.

«Я буду рядом, Саске».

Учиха тряхнул головой, прогоняя чужой голос из ушей, но закрыть глаза не смог, лежа в этой небольшой коморке, которую Нагато любезно выделил им в качестве временного убежища.

Сон не шёл. Наверное, его ловили плотные сети бессонницы, что окутали Саске с ног до головы. Их плотные серебристые нити врезались в тело, спутывали пальцы и забивали ноздри.

Он в очередной раз перевернулся на бок.

Было странно лежать на этом матрасе и совершенно ничего не чувствовать. Просто знать, что ты лежишь и что простынь должна постепенно нагреваться от твоего тепла.

Но было ли тепло?

Взгляд зацепился за Наруто, который мирно спал или слишком хорошо прикидывался спящим. Температура всё ещё выкрашивала его щёки в красный, посыпая лоб мелкими каплями пота, заставляя губы во сне беспокойно двигаться.

Что ему снится? И снится ли вообще что-то.

Учиха тяжело вздохнул, чувствуя, что внутри разрастается огромная пропасть, куда рушится всё, что он знал и когда-то принимал.

Оставалась только одна нить, опоясывающая его за горло, сжимающая и забирающая жизнь каждый раз, когда тот пытался вздохнуть. Но эта нить, эта красная нить тянулась к другому человеку, который сам еле держался на ногах. Дёрни, и он полетит за тобой, отпусти – он не отпустит. Будет держать, хотя ладони уже искромсаны в кровь…

Вздрогнув, будто почувствовал чужой взгляд, Узумаки открыл тронутые пеленой болезни глаза. Кажется, тот знал, кто может смотреть на него ночью, и уставился прямо на парня, едва различая контур его лица в полумраке комнаты.