Пустошь (СИ)

Дверь безропотно открывается, едва Тор прислоняет карту к индикатору.

Коридор выбеленный невозможно ярким светом бестеневых ламп, словно призванных слепить любого, кто войдет. Но Тор знает, для чего они здесь: мутанты слепли от такого освещения. Их глаза почему-то не переносили света люминесцентных ламп.

Просто еще один уровень защиты. Хотя ни одного случая побега или нападения мутанта на сотрудников или охрану зафиксировано не было. За все пятьдесят лет с того времени, как мутантов стали использовать на стене.

Еще одна дверь – уже в жилой блок. Карта открывает и ее. Одинсон усилием воли удерживает себя от того, чтобы ускорить шаг.

Мутантов должны были закрыть в отдельных модулях. По одному. Так, по крайней мере, было обозначено в протоколе по безопасности содержания. Свет в этих модулях выключать было запрещено. Тоже для безопасности. Максимум дискомфорта для мутантов – максимальный уровень защиты.

Тор медленно идет вдоль ряда стеклянных прозрачных дверей, ища нужную, и вдруг...

Локи стоит прямо у двери, положив ладони на стекло. Слезящиеся покрасневшие глаза смотрят в никуда.

Естественно. С той стороны увидеть ничего нельзя. Опять же – безопасность. Мутант должен быть отрезан от окружающего мира.

Но едва Тор подходит, Локи как-то напрягается, его пальцы скользят по стеклу, он словно... прислушивается к чему-то. Хотя слышать он не может ничего – в модулях полная звукоизоляция.

Одинсон трясущимися пальцами подносит ключ к индикатору, набирает личный код охранника, чью карту он «позаимствовал», и дверь с тихим жужжанием привода отъезжает в сторону.

Локи даже не дергается. Смотрит в упор. Хотя видно, что держать глаза открытыми ему тяжело – свет в камере, болезненно-белый, доставляет дискомфорт даже Тору.

Одинсон делает шаг, медленно поднимает руку и заправляет за ухо брата выбившуюся черную прядь.

От прикосновения к холодной нежной коже все тело словно прошивает электрическим разрядом. Тор отдергивает пальцы и беспомощно смотрит на младшего.

Локи как-то неуверенно, едва заметно, улыбается уголком рта и облизывает сухие тонкие губы. И отступает чуть назад, словно... приглашая войти.

– Привет, – в напряженной тишине собственный севший голос кажется Тору чужим.

– Привет, – эхом повторяет Локи и склоняет голову набок.

– Я... – начинает было Тор, но Локи перебивает.

– Тор Одинсон. Мы братья. Я помню. Твои глаза все такие же голубые.

В ответ Тор зачем-то лезет во внутренний карман, выцарапывает фотографию и неловко протягивает младшему. Тот осторожно забирает ее, вытирает слезящиеся глаза и пытается рассмотреть.

– Это ты, – Одинсон со злобой на себя думает, что будь он немного предусмотрительней, то раздобыл бы брату темные очки. – Мама фотографировала. Она...

– Я знаю, – Локи смаргивает и снова трет глаза. – Я почувствовал. Что с ней произошло? Люди могут жить дольше.

– Рак, – Тор быстро оглядывается. – Ты можешь закрыть глаза, тебе больно.

Младший тонко улыбается и прикрывает веки. А потом говорит:

– Бежать бесполезно. Но у нас есть еще пять минут.

– Ты о чем? – Одинсон испуганно вздрагивает.

– Нас выкинут в Пустошь, – Локи пожимает плечами. – Я не сообщил о проникновении, – он кивает на небольшой сенсор. – А ты убил. Пусть и случайно.

– Я никого не убивал, – отрицательно мотает головой Тор. – Только оглушил. Охранника у камер.

– Он мертв, – в голосе младшего нет выражения. – Я чувствую. Смерть совсем свежая. Пахнет.

– Я не совсем... – Одинсон прикусывает губу. – Я действительно не...

– Можно я прикоснусь? – Локи, кажется, совсем не слушает. – Недолго. Я не сделаю неприятно.

– Конечно, – растерянно говорит Тор.

Локи делает осторожный шаг, подходя чуть ближе и, чуть помедлив, опускает руку на плечо Одинсона. Легко, почти невесомо. Но его пальцы дрожат. И Тор зачем-то накрывает их своей ладонью.

Локи удивленно распахивает глаза, смотрит недоверчиво.

– Ты теплый, – в его спокойном голосе вдруг проскальзывают странные нотки. – Тридцать шесть и семь. Всегда хотел это ощутить.

– Иди сюда, – Тор сглатывает и притягивает брата к себе, обнимая. Он вдруг вспоминает, что людям запрещено иметь какой-либо тактильный контакт с мутантами, кроме как в специальных перчатках. А значит, все эти двадцать пять лет...

А потом Локи вдруг шепчет ему на ухо:

– Не дергайся, когда не дергаешься – не так больно.

И все накрывает тьма. Одинсон успевает подумать только о том, что это, скорее всего, дротик со снотворным. Очень гуманно...

Мысль теряется и замирает в вязкой черноте.

Глава 2.

Локи высекли на глазах у всех, находившихся на объекте. Мутантов выстроили в шеренгу по левой стороне плаца, на правой – расположились все остальные, включая коменданта и специально приехавшего из города какого-то военного чина.

Тор стоит под конвоем почти посредине плаца, сбоку от бетонного блока со скобой, к которой и пристегнули наручники Локи. Пристегнули так, что младший стоит на коленях, чуть согнувшись. Как раз удобно хлестать по обнаженной худой спине.

Одинсон видит лицо брата в профиль. Его глаза закрыты, лицо абсолютно расслаблено. И Тору кажется, что младшему просто... плевать.