Пустошь (СИ)

Приехавший из города офицер, как старший по чину, дает отмашку, и к младшему подходит равнодушный охранник в маске. В руке у него тонкая и гибкая трость из прочного нановолокна.

Замах, тонкий свист рассекаемого воздуха, и на спине у Локи выступают первые капли крови – нановолокно рассекает кожу сразу.

Тор видел пару раз подобные экзекуции. Вопли стояли такие, что находиться рядом было просто страшно. Но здесь...

Локи только сжимает кулаки и хрипло выдыхает. А потом следует новый удар. И еще один. Их должно быть тридцать. А потом...

Что произойдет дальше Одинсону уже было прекрасно известно. Пустошь. Тору предлагали заменить ее на пожизненное, но... Пожизненное - это то же самое, что добровольно обречь себя на медленную смерть в течение трех-пяти лет. Дольше в тюрьмах никто не жил. Так какая разница где умереть?

Единственное, за что он корил себя, так это за то, что подставил брата. Знал наперед, что такой исход вполне вероятен, но... Хотя, с другой стороны, мутанты на стене больше пяти лет не жили. И не из-за нападений морфов, которые успешно отбивались. Причина была гораздо прозаичней – их усыпляли. Считалось, что мутант не должен жить более тридцати лет. Этот срок был установлен учеными, которые утверждали, что после этого возраста управлять мутантом становится сложно, и опасность выхода его из-под контроля человека начинает расти в геометрической прогрессии с каждым годом.

Так что Тор склонялся к тому, что все не так уж... плохо. Насколько так вообще можно говорить в подобной ситуации.

Пятнадцатый удар. Свист режет слух. А Локи даже не всхлипывает. Просто роняет голову на скованные руки и замирает.

А Тору думается, что все это слишком похоже на средневековье. Публичная порка. А ведь в прошлом веке такого не было. По крайней мере по версии учебника по обществознанию, изданному в две тысячи десятом. Хотя в двадцать первом веке не было и мутантов.

Двадцать пять.

Локи только слабо вздрагивает от каждого удара. На его спине уже нет живого места.

Когда младшего отстегивают, подняться на ноги у него не выходит. Он только неуклюже дергается и заваливается набок.

Равнодушные конвоиры подхватывают Локи под руки и тащат к стоянке. К машине, которая должна будет отвезти их в Пустошь.

Тора ведут следом. Плечо оттягивает увесистый баул – Одинсону разрешили забрать с собой все личные вещи. И он порадовался своей запасливости – сухпаек на два месяца, который Тор уже давно хотел загнать по сдельной цене на местной барахолке, оказался очень кстати.

***

В кузове они одни. Хотя это как раз не удивляет. Шутка ли – пятимиллиметровые стальные стенки. Такие даже бронебойный патрон не во всех случаях берет.

Тор садится на пол, рядом с лежащим лицом вниз Локи, чуть медлит и осторожно касается его волос. Младший не реагирует, и Одинсон, осмелев, проводит по густым волосам брата ладонью.

– Ты меня теперь ненавидишь? – Локи слабо шевелится.

– Почему я должен тебя ненавидеть, – Тор, поняв, что младший, кажется, не против, уже в открытую перебирает в пальцах пряди его волос.

– В Пустоши мы умрем, – спокойно говорит Локи. – Самый больший срок – месяц. До песчаной бури. Ты и сам знаешь.

– Песчаной бури... – медленно выговаривает Одинсон. – Твою мать!

– Мы должны взять эту машину, – младший чуть приподнимается на заметно дрожащих руках. – Любой ценой. Так у нас появится шанс. Я – наш фактор внезапности. Мои жизненные показатели снижены, но я еще работоспособен. Они этого не знают. Будем исходить из того, что меня в расчет они не возьмут, как и на прицел. На этом и сыграем.

Тор кивает и прикрывает глаза, мысленно представляя последовательность действий. При любом раскладе получается, что к дверям подойдут двое. Один останется в кабине. У обоих будет оружие. Что здесь можно сделать? Против двух импульсных автоматов никакой фактор внезапности не поможет.

Этими соображениями Тор и делится с братом.

– Я говорил не про физическое сопротивление, – Локи едва заметно ластится к руке Тора, которую тот так и не убрал от волос младшего. – Я приторможу их, а ты разберешься с оружием. Они не успеют среагировать, если будешь действовать быстро.

– Ты про... – начинает Одинсон и прикусывает губу, вспоминая о псионических возможностях мутантов. Насколько развиты эти способности у Локи, если он может чувствовать людей через стены и ощущать смерть близких? А потом прокрадывается внезапная мысль о том, что Локи мог взять его под контроль еще тогда, давно. Тут же вспоминаются огромные зеленые глаза. Тор украдкой бросает взгляд на притихшего Локи: тот лежит, прикрыв веки, расслабленно тихо дыша. Восстанавливает силы?

– Ты боишься, – младший говорит совсем тихо. – Лучше успокоиться. Волнение только помешает нам.

– Я не контролирую свои эмоции так же хорошо, как мутанты, – резко бросает Тор. – Для людей чувствовать страх – нормально.

– Ты боишься меня? – Локи открывает глаза и озадаченно хмурится. – Но я ничего не сделал тебе. Ты сам...

И машина тормозит. Так резко, что Одинсон едва успевает схватиться за какую-то скобу на стенке, а другой рукой вцепиться в плечо брата, удерживая.