Пустошь (СИ)

– Приготовься, – шепот Локи похож на шелест. – Отсчитаешь пятнадцать секунд и действуй.

Тор кивает и садится на откидную лавку сбоку. В висках стучит пульс, пальцы чуть подрагивают.

Привычно жужжит привод, и створки раздвигаются. Охранников действительно двое. Тот, что слева меряет взглядом неподвижно лежащего на полу Локи и переводит дуло автомата на Тора. Правда, с тем расчетом, чтобы в случае проявления агрессии со стороны мутанта тут же взять его снова на прицел.

Одинсон медленно начинает считать. Пятнадцать секунд. Много или мало?

– На выход, – резко бросает тот, что постарше. – Мутанта под мышку и выметайся.

Пять.

– Мою сумку выдадите? – Тор не поднимается с лавки, надеясь чуть потянуть время.

– Вылезешь наружу – получишь свое барахло, – охранник качает дулом автомата. – Шевелись.

Семь.

– Я разве что-то говорю? – Одинсон медленно встает и наклоняется над братом. – Только вот его здорово отходили. Сам он явно не поднимется. Мне придется повозиться.

– Че ты это нам-то рассказываешь? – в разговор вступает второй охранник. – Думаешь, нам есть до этого дело? Шевели задницей!

Одиннадцать.

– Он на слабоумного похож, – старший усмехается. – Ради мутанта всю жизнь похерил. Своего убил. Крыса.

Речь у него какая-то заторможенная.

– Если б не убил – отделался бы штрафом, – теперь медленней говорит и второй.

Четырнадцать.

– Всякое бывает, – Тор выпрямляется, делает плавный, перетекающий шаг к выходу и резким ударом ноги выбивает автомат у того, что ближе. С таким расчетом, чтобы отшатнувшись, охранник оказался на линии огня своего напарника. И этого мгновения Одинсону хватает, что выбить оружие и у него.

Еще одно мгновение – и оба на прицеле. Но дергаться не спешат. Смотрят мутными глазами в никуда.

Кажется, Локи приуменьшил свои возможности.

Одинсон спрыгивает на землю, сдергивает с пояса одного из охранников нож и резким движением рассекает его горло. Потом следует очередь второго. Он успевает дернуться, и кровь брызгает на лицо. Все.

Тор сплевывает и тихо зло матерится. Подхватывает автомат и идет к кабине. Дверь открыта, так что дело за одним выстрелом. Мертвое тело падает на землю почти беззвучно.

Одинсон закидывает автомат за плечо и почти бежит обратно.

Локи так и лежит лицом вниз. Пальцы правой руки слабо и как-то конвульсивно подрагивают. Около носа натекла уже небольшая лужица крови. Тор приподнимает его голову и заглядывает в подернутые мутной пленкой глаза. Младший никак не реагирует. Разве что кровь начинает идти чуть сильнее. Хотя это может и казаться – в наступающих сумерках мало что можно разобрать.

Сумерках?!

И тишину разрывает жуткий замогильный вой. Мелькает смазанная тень, и если бы не отточенная тренировками реакция, Тор бы вряд ли сидел здесь.

Чересчур длинная – от испуга Тор надавил на сенсор со всей дури, – очередь заставляет тварь отскочить и заскулить – кажется, ее все же зацепило. Но...

Машину окружают. Двадцать или тридцать тварей в зоне видимости. На землю уже не спрыгнуть. В руках смешной автомат охранника с магазином в тридцать патронов.

А твари уже совсем близко. Шипят, скалят клыки. Скольких он застрелит, прежде чем?.. А имеет ли это смысл? Дергаться, суетиться... Разве нужно ему вообще двигаться? Может...

Тор завороженно вглядывается в красные, светящиеся в наступивших сумерках глаза выступившей вперед твари.

– Задраивай! – хриплый крик Локи словно током бьет по нервам. – Тор!

Одинсон словно приходит в себя. Судорожно бросается к аварийному щитку и ударяет по сенсору.

Замкнутый цикл на двадцать четыре часа. Эти машины были выпущены для армии еще сорок лет назад, а тогда был смысл бояться ядерной войны, потому что было что уничтожать.

С тихим жужжанием включается генератор, и помещение заливает аварийное красное свечение.

Тор тяжело опускается на пол и зажимает ладонями пульсирующие болью виски. Под носом мокро. Он автоматически облизывает губы и морщится, ощущая солоноватый привкус крови.

– Телепаты, – Локи тяжело дышит. – Слишком много. Хорошо, что зрительный контакт был только у тебя. Иначе все...

– Они уйдут? – Одинсон оборачивается к брату.

– Сожрут падаль и уйдут, – тот пытается подняться и сесть. С трудом, но ему удается. – Они не сильно любят охотиться.

– Откуда ты это знаешь? – молчать страшно.

– Слышал, – Локи касается трясущимся пальцем виска. – Я на их волне. Ты же знаешь.

– Знаю, – Одинсон кивает и морщится – движение отдается новой порцией боли в висках. – Ты меня прости, что я... Что сказал так. Перед тем, как... Ну, ты знаешь.

– Тебе было страшно, – Локи грустно как-то улыбается. – Я понимаю. Я ведь не человек. Это нормально – бояться.

– Прости, – Тор садится рядом и обнимает брата за плечи. – Я обидел тебя. Это неправильно.

– Прощаю, – младший неуверенно приваливается к боку Одинсона. – Все нормально.

– Расскажи мне, – тишина становится словно уютней. – О резервации. Как там было?

Локи несколько минут молчит, а потом начинает говорить. Тихо, ровно. И от его размеренного рассказа по спине ползут мурашки.