Pustota

Поразительно, но глитчи в метро не сильно удивили жителей Москвы. Ведь за три дня до этого весь мир сотрясла Аномалия – срезанные ногти и волосы стали исчезать. Испарялись без следа. Никто не знал, почему и как. Никто не знал, связано ли это с глитчами в метро.

На Сретенском Бульваре Алёна заметила розовый поезд, уходящий со станции. Значит, заглитчело поезд с востока города и принесло сюда.

Алёна судорожно листала ТикТок, пытаясь заглушить тревогу. Не выходило. Да и вслух молящийся мужчина не добавлял релакса ситуации. Они уже проехали центр, где на пересадках набилось с сотню людей в вагон. Но пересадочный центр закончился – и все покинули поезд, кроме религиозного попутчика. Алёне предстояло ехать до конечной, где находился склад Шанель.

Поезд необычно дёрнулся, и звук рельсов изменился. Когда часто ездишь на метро, то уже умеешь различать ветку по стуку колёс. Алёна – нечастая гостья в подземелье – этого не умела.

«Станция Селигерская. Конечная. Поезд дальше не идёт, просьба – выйти из вагона!»

Алёна стояла у дверей, готовясь выходить. Но это явно была не Селигерская. Тёмная платформа, закутанная клубами густого серого тумана.

Стоило дверям открыться, как Алёна поняла: это не туман, а клубы пыли.

– Господи Иисусе! – завопил мужчина и упал на пол, закрывая голову руками.

«Конечная. Просьба выйти из вагона, – повторил записанный голос. – За нахождение в поезде, следующем в депо, положена административная ответственность!»

Что хуже: непонятная станция после глитча или административная ответственность? Алёна нащупала ступнёй пол платформы, и что-то хрустнуло. Клубы пыли расступились, и Алёна увидела, что пол покрыт стружкой из ногтей и локонами волос. Кое-где волосы холмами поднимались на полметра в высоту.

– Все, назад в поезд! – раздался хриплый голос машиниста по радиосвязи. – Быстро! Уезжаем!

Алёна еле успела вернуться в вагон, как двери закрылись, и поезд тронулся вперёд так быстро, что она упала на сиденье.

– Дочк, ты чего? – с ужасом спросил религиозный мужчина. – Ты зачем… туда?

Алёна не смогла ответить: она чихала. Половина вагона посерела от пыли.

***

Алёна вернулась домой без зелёного лака, но с ужасом в глазах.

– Алёнка, ты? – крикнула мама из кухни.

Не раздеваясь, Алёна села за кухонный стол и выпила крепкой заварки из носика чайника. Мама носилась по кухне в вечернем платье, жемчужном ожерелье и туфлях на высоком каблуке. Над и под глазами она нанесла все тени, какие нашла.

– Суп варю, – гордо объявила она, мешая вязкую коричневую субстанцию в кастрюле.

– Шоколадный?

– Конечно, твой любимый! Из «Алёнки». Шоколадный суп для моей шоколадки!

Перед Алёной оказалась тарелка с жижей. Если бы под шоколадным супом её мама имела в виду горячий шоколад или пуддинг, она бы с удовольствием съела всю плошку. Но в растопленном шоколаде плавали кусочки картошки, моркови, мяса…

– Как голова сегодня? Не болит? – спросила Алёна, доставая хлеб.

– Я сегодня прекрасно! – мама театрально прокрутилась вокруг своей оси и опрокинула гладильную доску. – Сегодня в полночь придёт Андрей Варфоломеевич!

– Откуда придёт?

– Из созвездия Медузы! Ты его уже встречала на прошлую растущую Луну!

– А-а-а… – протянула Алёна, листая ленту в телефоне и уплетая бутерброд с сыром.

В детстве Алёны мама была нормальной женщиной: работала бухгалтершей, ругала дочку за двойки, хвалила за пятёрки и водила в секцию художественной гимнастики. Но после гибели мужа в ДТП она не смогла оправиться. Стала путать фантазии с реальностью, говорить со стенами, и всё время ждала гостей то из космоса, то из телевизора. Но не делала ничего опасного.

Психиатры говорили, что она может пойти на поправку со временем. А может и впасть в состояние психоза, где попытается искалечить окружающих или себя. Чтобы избежать психоза, Алёна могла отправить маму на лечение в израильскую клинику, специализирующуюся именно на этой разновидности шизофрении. Но у мастера маникюра из салона эконом-класса, конечно, не было таких средств.

– Шоколадка, что ты такая бледная? – мама с удовольствием поглощала свежесваренный шоколадный суп.

– Ничего страшного. Аномалия достала…

– Аномалия, Аномалия… А, ты мне рассказывала, что ногти и зубы пропадать стали? Эта Аномалия?

– Ногти и волосы. И метро с глитчами работает.

– Это из-за Элвиса Пресли. Он после смерти стал одуванчиком, а они ногтями питаются. Нет, это другие цветы… Ноготки! Ну, календула.

– В прошлый раз ты говорила, что это из-за американских экспериментов на обезьянах с лекарствами против облысения.

– А Элвис не эксперимент, что ли? Там всё связано, ты не представляешь как! И видела какие у него шикарные волосы были?..

***

– Доброе утречко! – крикнула педикюрша Олеся, одной рукой подпиливая себе ногти на ногах, а другой держа булочку. – У тебя запись через десять минут по Инстаграму.

Ругаясь под нос, что уведомления снова не работают, Алёна бросилась судорожно стерилизовать инструменты. Кровь не исчезала вместе с ногтями, так что вероятность подхватить ВИЧ на маникюре оставалась ненулевой, как и до Аномалии.