Пустоцвет. Танцующие в огне

Клаас отмахнулся. Встал. Вампиром он бывал преследуем людьми, кого-то боялся сам, кто-то боялся его. Но теперь девушка видела, ставший опасен в первую очередь для таких как она. Перед ней тварь собственной персоной. Как иначе объяснить их встречу вдали от мира, где оба появились на свет? Ставшие не могут проходить сквозь двери. Если же сумел, значит, пора опасаться за свою жизнь. Клаас даже и не пытался маскироваться, напротив, демонстрировал свою силу, плавность и стремительность движений. Ловушка, в которую она зашла по собственной воле, захлопывалась. Сташи досадовала, но решила сохранять спокойствие. Вампир разглагольствовал.

— Неважно. Ты можешь стать частью нового клана. Наши дети станут особенными.

— И о чем ты говоришь? Я давно не пью кровь. Теперь я часть другого мира. Объясни мне, Клаас, зачем ты убивал приходящих? Как тебе удавалось выжить, проходя сквозь двери?

Бывший вампир появился прямо перед девушкой. Руки твари сжали ее плечи:

— Это не имеет значения, пойми, наконец. Я сумел остаться по эту сторону. Обрел немного превосходных возможностей. Не помню я, как выжил. Представь себе, я вообще мало что помню. Зато в процессе упокоения нескольких стражей, значительно пополнил знания о них. Теперь я могу управлять голодом, раньше он управлял мной. Ты ведь сама знаешь насколько блаженное чувство — утоление?

— Но я не убиваю людей. Мне достаточно других источников пищи.

— А я убиваю. Люблю кровь — красную, горячую, живую. Забыла? Солоноватый привкус, сладкий или кисловатый. Вы смогли опуститься, чтобы жрать пищу животных. Я — нет!

Он сильно толкнул ее. Сташи оступилась и упала на спину. Перекатившись на живот, вскочила и повернулась лицом к Клаасу. В глубине ее зрачков бурлила тщательно сдерживаемая ярость.

— Чего ты хочешь? Убить всех нас? Что это даст тебе?

— Не всех. Только дряхлых, отупевших, самоуверенных пустышек приходящих. Их время прошло. Наступило время для новых богов. Таких как я. Мы размножимся, и станем управлять. Миры будут принадлежать нам, и люди будут жить там по навязанным нами законам. Я нуждаюсь в помощи, сестра, а мы одной крови. Рассуждая, могу сделать и сам, но я немного сентиментален.

— Разве? Сыном нашего отца ты стал, когда выпил его крови. Да только от этого она не побежала в твоих жилах.

Клаас посмотрел на нее, улыбнулся.

— Глупо, Сташи. Очень глупо. Я стал тенью и шел за тобой попятам годами. Ты влекла меня. Я ненавидел до дрожи, и также хотел обладать. Власть дает силу. Я убил всех, кто мешал. Да, это так. А когда ты сама пришла на мой зов, уйти не получится. Это было бы смешным завершением пути. Тот, кто не позволял умереть, мои способности усилил. Ту малость, данную всем вампирам — очарование. Я могу подавить своей волей любого. Человека, вампира, приходящего. Видишь ли, есть один небольшой секрет у вашего племени.

Он смотрел пристально, требовательно, и Сташи, вдруг поняла, что не в силах отвести глаза. Ее очаровывали. Но как? То, что умел делать любой вампир, приходящий — обернулось против них самих. Девушка обессилела, вела себя словно безвольная кукла. Ставший повалил ее на песок, наклонился и лизнул щеку.

— Ты родишь ребенка.

Она засмеялась и смеялась тем громче, чем слабее становилось тело.

— Не получится, Клаас. Ты даже не полукровка — человек, инициированный вампиром. Ты ни в кого не сможешь заронить жизнь. Бесплодие — защита от проклятия для людей.

Ставший молча посмотрел в глаза. Сташи захлебнулась смехом. Клаас достал небольшую фляжку, открутил крышку и язвительно произнес:

— За мое здоровье, девочка. Пару глотков не больше.

Взгляд приковывал ее к земле. Беспомощность унизительна, покорность еще хуже. Но сопротивляться не получалось, девушка покорно открыла рот и отпила глоток из фляжки. Жидкость опалила горло, мгновенно скрутила мышцы узлом боли, тело забилось в судорогах. Несколько долгих минут длилась нескончаемая пытка, кидало то в жар, то в холод. Суставы выламывало, терзала дикая, неуемная жажда. Нет, ничто не сможет сравниться болью перерождения, но эта так напоминала о пережитых муках. Все окончилось так же внезапно, как и начиналось. Силы к ней не вернулись. Сташи с трудом удерживала себя в сознании:

— Что это? — прошептала она.

— Немного сладкого нектара жизни, — ласково ответил Клаас, и его лицо расползлось перед ее взором.

Беспамятство. Не могла вспомнить, кто она и что делает здесь. Почти все время находилась в полубредовом состоянии. В редкие моменты просветления вампир склонялся к ней и заставлял выпить еще немного отравы. Казалось, мир вокруг исчез, осталось только лицо твари и темнота забытья.