Пустые Холмы

«Гамаюн чувствует проклятие?» – было первой мыслью Севы. Вторая мысль – о том, что Полина не сможет миновать стража подземелий, – словно запустила какой-то страшный механизм: Водяная вздрогнула, ее тело дернулось, как от приступа. Гамаюн зашелестела крыльями, двинулась навстречу, и на лице ее мелькнула и исчезла страшная пасть. Митя с Анисьей почти одновременно бросились к Полине и заслонили собой. Непослушное тело Водяной упало в привыкшие ловить его руки, Сева попытался оттащить ее назад, в тень подземельных сводов.

– Уведи, уведи ее! – закричал Муромец.

Но Полина упиралась и тянулась руками к птице, впиваясь в нее пустым взглядом.

Она не видела ни черных стен туннеля, ни темно-золотого света. Вокруг была бездна недружелюбных и ослепляющих цветов – холодно-желтый, цвет умирающей луны, перетекал во что-то серое с розовыми вкраплениями. Все пульсировало. За спиной истошно били крыльями желтоглазые чудовища, готовые вот-вот нанести удар. Впереди возвышалось существо с лицом печальной женщины. От нее веяло могильной вечностью и сладостным покоем. Покой в эту минуту был Полине очень нужен, но что-то мешало ей шагнуть ему навстречу. Чье-то чужое тело – такое же крылатое, причастное к этой птичьей тайне – схватило ее, прижало. Она оглянулась – никого. Только Гамаюн и Темные птицы. Они наступали с обеих сторон. Но что это? Вместо чарующего женского лица вспыхнула гнилая пасть с рядом острых зубов. Полина взбрыкнула, хотела попятиться, но кто-то ее держал. Гамаюн глядела мимо, прямо на птиц, бивших крыльями, хищные глаза ее излучали ненависть. Птицы за спиной Полины кровожадно скребли когтями по острым камням – они на дух не переносили Гамаюн. Они сближались, все теснее обступая Водяную колдунью, и не было в них ни добра, ни зла, только две противоборствующие силы, встречаться которым было нельзя. Полина закричала что было сил. Она знала: их поединок – ее смерть, ужасная, мучительная. Она не понимала, как им сопротивляться, – кому из них сопротивляться? Когтистым монстрам, которые приходили в ее сны и истязали? Перевоплотившейся Гамаюн, этому древнему чудовищу, чей облик был противоестественным и вызывал теперь лишь тошноту? Или же черным, затягивающим куда-то глазам, странному и обезоруживающему взгляду, чужому существу, упорно пробивающемуся в ее разум?

– Смотри на меня! – Черные щупальца инородной магии отыскали брешь. – В глаза! Ты меня видишь? – Шепот походил на плеск далекого теплого моря.

Кто-то держал ее за подбородок, не давая шевельнуться, и она не могла отвернуться ни от Гамаюн, ни от этих черных глаз. Нет-нет, она еще не выбрала, кому сдаться, а кому попытаться дать отпор…

– Смотри на меня! – звучал все тот же голос, смутно знакомый, причиняющий боль, почти равную ударам когтей. – Смотри в глаза. – Она стала сдаваться, и голос вдруг сделался мягким. – Пожалуйста, смотри на меня.

Бездна гасла, уступая место темноте. В нос ударил запах сырости. Чужие пальцы сжимали подбородок и поднимали кверху лицо. Тут невозможно было ошибиться: чары сирены все еще блуждали внутри нее, взгляд вынуждал забыться, и тело отзывалось на эту хватку. И спина, и шея горели, от пояса до самых пяток все превратилось в податливое пружинящее желе.

– Ты здесь? Слышишь меня? – спросил голос. – Видишь?

Полина поняла, что все лицо ее мокро от слез, что ей в живот больно впивается пряжка споррана, а ее влажные ладони теребят ткань эльфийского килта. Она была прижата к этому странному существу. И ничего не могла ответить.

– Все прошло, прошло… – чуть слышно сказал голос. Глаза цвета ночи приближались… приближались… Уже никто не держал ее, но она все равно не могла пошевелиться.

– Полина! Ах, Полина! – резко раздалось из темноты. Это были Анисья и Маргарита.

Лицо с черными глазами отпрянуло. Сева шагнул назад, что-то внутри Полины словно бы вскрикнуло, противясь этому.

– Ты в порядке? Неужели приступ миновал? Идем, нужно отвести тебя наверх! – Митя подскочил к ней и взял под руку. – Ярило! Мы спасены, хоть в это и трудно поверить! Идти можешь? Хочешь, я тебя понесу?

– Ты дрожишь, бедненькая! – Маргарита тут же сорвала с себя куколь и накинула Полине на плечи вторую. – Не бойся, все уже позади!

– Но… Рукопись? – хрипло пробормотала Полина на пути обратно к особняку Муромцев.

– Мы еще можем за ней вернуться, – сказал Митя.

– Гамаюн не пропустила только меня?

– Думаю, из-за твоего проклятия…

– Можно было и раньше догадаться, – кивнула Полина.

– Кто-то должен остаться с тобой на случай, если тебе станет хуже…

– Я останусь, – заверила Маргарита.

– Лучше кому-то из нас, – сказал Митя, имея в виду себя и Анисью. – Чтобы не вызвать лишних вопросов о том, куда все мы запропастились. Что скажешь, Анисья?

– Ладно, я останусь с Полиной, так и быть, только ты сам будешь объяснять Марьяне, где так долго пропадал.

Полина почти не помнила, как ее отвели назад, как подсадили и втолкнули в люк, как потом проводили по коридору мимо библиотечной двери. Окончательно пришла в себя она только тогда, когда уже шла вдвоем с Анисьей и навстречу им неожиданно выскочил Алеша Попов.