Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

– Но не мирян, – охотно подтвердила Ингер. – Миряне слишком заинтересованы в своем общественном рейтинге, положении в обществе и прочая, чтобы можно было с убедительной достоверностью определить, где в их желании служить обществу с благословения церкви искреннее желание, а где самолюбование, желание самоутвердиться в самых разных ситуациях и за счет самых разных людей и причин, и так далее, и тому подобное. Человеческая душа потемки, и я скорей поставлю на то, что человек, спасший другому жизнь с риском для собственной, сделал это, чтобы доказать себе, какой он замечательный, мужественный и этически продвинутый, чем действительно думая о спасении ближнего. Подобное самоутверждение устанавливает зависимость посильней никотина и опиатов, если мне будет позволена такая циничность. При этом одним из важнейших симулянтов этой самой зависимости является видимая бескорыстность совершаемого действия. А вот клерики такого замечательного бонуса лишены. Они вынуждены жить в веригах этого их кодекса или канона. Таким образом устранен и сильнейший стимулятор. Остается только долг, которому приходится иногда следовать без каких-либо стимулов, поощрений и чего там еще… что там еще бихевиористы поминают при каждом удобном случае. Поэтому я и настаиваю на изоляции от рассказов о подвигах простых людей, отправляющихся куда-то там и живущих вроде как во имя других, а предлагаю чуть пристальней рассмотреть клериков. Итак, есть примеры благородного и бескорыстного служения другим, основанного на долге?

Берт отодвинул бокал и грузно оперся локтями о стол. Он задумчиво изучал пальцы, прикидывал, что взбрело Ингер и зачем ей это нужно.

– И разумеется, предпочтительно делать это на примере людей, живущих в Африке, – уточнил он.

– Можете заглянуть в Полинезию, Центральную и Южную Азию, север Южной Америки. Там тоже большой простор для подвижничества. Мог бы быть. Я предполагаю, впрочем, что вы не особо знакомы с этими регионами.

– Я слышал истории о священниках, погибших, спасая людей во время стихийных бедствий. Наверняка вы тоже со многими знакомы.

– Мы не говорим об экстремальных ситуациях. Там совершенно особая психология и даже биохимия и физиология, если позволите. Я настаиваю на примерах, показывающих, что человек изо дня в день, из года в год готов служить в ужасных условиях в полном соответствии с заветами церкви.

Берт поднял на Ингер глаза. Она сидела, откинувшись назад, держала бокал за ножку, смотрела прямо на Берта, как ей было характерно – прямо, мигая очень редко, не улыбаясь, не хмурясь – и маска, которая у нее была вместо лица, не выглядела бесстрастной; безразличной – да, но страсти под ней бушевали.

Но сам ее интерес к сомнительной ценности, с ее же точки зрения, геройствам безликих и в принципе безымянных священников взволновал Берта не на шутку. Сначала Иво намекает ему присматриваться к епископам-кардиналам в и около Йоханнесбурга, затем Горрен только что не руки пожимал, когда Берт делился с ним приглашением на обед-ужин по невнятному поводу в крупном приходе. Теперь Ингер Стов вгрызлась стальными челюстями в его загривок и треплет, как полудохлую шавку. И с чего бы? И ладно, нужно быть полностью и совершенно глупым, чтобы отрицать влияние церкви на общественную жизнь, ее колоссальные материальные возможности, но само желание допытываться у него – не самого влиятельного участника африканской жизни – о героических вещах, вроде бескорыстно преданных своему делу служителей церкви выглядело притянутым за уши. А высказать свои сомнения этой даме, сидевшей напротив и пристально изучавшей его – Берт не был настолько отчаян, он не хотел лишиться такой щедрой кормушки и заполучить взамен кучу малу неприятностей.

– Если позволите, – пробормотал он. – Я не знаю никого лично. Тут уж прошу прощения. Наверное, не с теми людьми общаюсь, да простится мне такая пристрастность.

Ингер усмехнулась.

– Я наслышана, что вы охотно заводите знакомства если не с епископами, так с их секретарями. И как, оно того стоит?

– Еще бы, – широко улыбнулся Берт. – Я – или мой компаньон – сохраняю им святость, занимаясь не очень чистыми делами, а они оплачивают свою сохраненную святость, исходя из собственных представлений о ее ценности.

Ингер улыбалась куда искренней.

– И все-таки я действительно знаю людей, честно и преданно служащих церкви в онтологическом понимании, в тех рамках, которые формируются в определенном месте и под воздействием определенной группы людей.

Ингер скептически подняла брови.

– Да бросьте. Изо дня в день выслушивать чужие жалобы, проблемы, бесконечно повторять одно и то же, примитивнейшее одно и то же, чаще всего одним и тем же людям. Ну ужасно же. Этот гребаный день сурка. Кого хочешь доведет до амока. А они в этом десятилетиями варятся. И постоянно напоминать себе: люби ближнего, заботься о его нуждах, бла-бла-бла.