Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

– Это они говорят. И упорно будут делать вид, что у них все отлично, хотя они наверняка стоят на коленях перед банками и умоляют о субсидиях. А может, нет. Я пытаюсь держаться подальше от таких высот. Страдаю, знаешь ли, акрофобией. Поэтому и сведения мои, хм, несколько ненадежны. Я имею в виду, в этом аспекте.

У него, кажется, снова поднималось настроение.

– Мне интересно, – прищурился Берт, – нет, мне действительно интересно. Есть ли люди, о которых ты думаешь хорошо?

Горрен поднял бокал и отсалютовал ему.

– Ты не мог бы поточней определить круг референции, чтобы я ответил максимально близко к истине?

Берт издал смешок, покачал головой.

– Да, точно. Мы говорим о самых высоких этажах. Тех самых, которые подписывали судьбоносные соглашения, а тебе их почитать не удосужились дать.

– О восхитительный человек! Разумеется, я думаю хорошо о них всех! Они невероятные создания. Умные, наглые, упрямые, целеустремленные, предприимчивые. Иных там не бывает. Но с человеческим у них проблемы, – сочувственно поморщился Горрен. – И осмелюсь напомнить: даже если бы мне предложили присутствовать и дальше при тех судьбоносных беседах, я бы отказался. Мне мой сон дороже.

– Послушай-ка. – Берт пожевал губы в задумчивости. Ему было плевать на проклятую «Астерру» и ее отпрысков, по любезной характеристике Горрена, но ему было любопытно. Это чувство было лишено, как ни странно, всех пристрастий: так же любопытно было слушать рассказы о том, как Горрен подбирался к людям в том же КДТ и что он думал о нынешних директорах в этом мегакорпе. Но говорить о войне в Африке и боях Дейкстра за свое место на вершине пирамиды и не говорить об «Астерре» или отдельных ее представителях невозможно. – Послушай-ка, – повторил он, поднял глаза и склонил голову. – Я так понимаю, что с Дейкстра договаривались очень многие…

– Не с Дейкстра, – перебил его Горрен и посмотрел с мягким упреком. – С его людьми.

– А какая разница?

Горрен вздохнул и утомленно прикрыл глаза рукой. Артистичен, ничего не попишешь. Впрочем, Берт сам признал, что сглупил.

– В том, какой именно вариант соглашения он подписал, например? – предположил Горрен. – Сам Дейкстра был бы вынужден вести себя предельно жестко. Возможно даже, требовать. Возможно даже, вынужден был бы отказаться его подписывать. Репутация, мой друг. Возможно, в силу собственных особенностей продешевил бы. Он, знаешь ли, едва ли воспитывался таким образом, чтобы долго ходить кругом да около, принюхиваться, отступать и снова нападать, у него иной стиль работы, так что он мог бы согласиться, а оказалось бы, что другая сторона и на более значительные уступки была бы готова. А так обе стороны остались максимально довольны друг другом.

– Ну да, да, – буркнул Берт, очень недовольный, что ему так крепко настучали по носу. – А «Астерра» пыталась вести переговоры?

Горрен хмыкнул.

– Насколько я знаю, и пыталась, и вела. Не знаю, правда, – задумчиво говорил он, изучая бокал на просвет, – предполагаю, но не имею никаких сведений. У нее все-таки очень давняя история пребывания здесь. Есть люди в свите самого Дейкстра, которые связаны с ней.

Он опустил бокал, склонил голову.

– Меня там в любом случае не было, а спрашивать я не осмеливался. Это слово в некотором роде ругательное нынче. Сам знаешь.

Берт знал очень хорошо. Просто отлично был осведомлен, что наступление на «Астерру» велось по всем фронтам. Он сам мог кое-что рассказать, благо в Европе встречался с самыми разными людьми, в том числе и за бокалом пива, говорил на всевозможные темы, и «Астерра» непременно входила в их число. Выборы в Африке пару недель были предметом пристальнейшего внимания; все подряд обсуждали происходящее там с таким жаром, что казалось: важней ничего нет, от событий где-то далеко на юге зависит практически все на севере, что случится там, будет определять будущее здесь. Эти настроения ожидаемо сошли на нет очень быстро, но только на первый взгляд. Люди, не просто интересующиеся политикой, а еще и занимающиеся ей, следили за этим куда пристальней и уже который год.