Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Берт хмуро смотрел перед собой. Соображения у него были, разумеется. Из того, что он смог узнать, следовало, что срок аренды квартиры как-то благополучно истекал, что на банковских счетах оставались сущие крохи, и более ничем примечательным Коринт не владел. Почтовые сообщения, которые Берт отправлял на разные адреса, попадали по назначению, но их никто не читал. Звонки оставались без ответа. Наверное, это должно было успокоить. Что касалось нового секретаря Тессы, заменившего Коринта, это выглядело вполне обычно, разве что немного более поспешно, чем принято. Вроде личный секретарь — это чуть ли не вторая пара рук, он знает куда больше о своем шефе, включая привычки, методики работы, пристрастия, личные мелочи; он вроде как обеспечивает своему шефу всевозможные условия для эффективной работы, чего не достичь без наблюдательности, эмпатии и десятка других качеств. Хорошие личные помощники все-таки были на вес золота, как бы ни вопили некоторые технофилы, что искусственные интеллекты нового поколения способны и в этой области заменить человека. С хорошими личными помощниками не расставались из-за мелких недоразумений. Их не находили в два счета; более того, за хорошими личными помощниками охотились едва ли не усердней, чем за топ-менеджерами, и они могли оказаться значительно более редким товаром. Поэтому когда у Тессы Вёйдерс не стало Коринта Ильмондерры, а через неполные две недели объявился Випин Наранг, и Сильвия охотно пила с ним коктейли в популярных кофейнях, это, разумеется, привлекло внимание — со стороны Ингер Стов в том числе. Она же поделилась кое-какими сведениями из биографии Випина Наранга, за исключением совсем уж секретных. Где был Коринт Ильмондерра, она не знала. Возможно, кое-что предполагала, но отказывалась делиться предположениями с Бертом, ссылаясь на то, что это совершенно невнятные слухи, которые дошли до нее из пятых-седьмых рук. Впрочем, она подтвердила, что с ним не случилось ничего необратимого. Берт заставил себя растолковать это как признание, что Коринт все еще жив.

Такие доводы звучали глупо, и Берт признавал это, но их было много, и вместе они начинали казаться убедительными. Берту — так точно. Горрен предпочитал слушать их молча, никак не комментируя. Затем, после того как Берт безнадежно пожал плечами и замолк, он сжал губы, похмурился и сказал:

— Я повторю еще раз. Зная ту даму, на которую он работал столько времени, я все-таки склонился бы к версии о, м-м, альтернативном отношении к праву на жизнь. Тем более блистательная дама показала, что способна распоряжаться и такими категориями. Но я готов пойти навстречу твоим сердечным настроениям и допустить, что по совершенно невероятным причинам она позволила прелестнику Коринту уйти в отставку и даже обосноваться в какой-нибудь глуши.

Он помолчал, побарабанил пальцами по креслу.

— Ты сам-то веришь в это? — спросил он.

Берт невесело усмехнулся.

— А должен?

— Ни в коем случае. Если бы ты вдруг решил, я бы очень сильно засомневался в твоих умственных способностях. Решил бы, что ты слишком утомлен всей той суетой, в которую был ввергнут и по моей вине в том числе. Мне было бы печально, милый Берт, — мягко, грустно улыбнулся Горрен. — Но этот дефект твоего суждения стал бы для меня решающим… и мы бы расстались.

Берт поднял на него глаза, хмыкнул и покачал головой.

— Ты пытаешься представить это куда более бесчеловечным, чем оно было бы на самом деле.

Горрен небрежно дернул плечом и самодовольно улыбнулся. Сказал:

— Ах позволь мне поизображать из себя жестокого и беспринципного, калигулу, разве что не в пурпурной тоге. Или что они там носили.

Берт не удержался — засмеялся. Что нисколько не задело Горрена, напротив: он улыбался, кажется, довольный тем, что у Берта поднялось настроение.

— Так все-таки, — продолжил он после минутной передышки, — что ты предполагаешь?

— Я хочу… — Берт осекся. Перевел дыхание, сжал кулаки, подумал было встать и пройтись по комнате, чтобы унять дурацкое, мерзкое волнение, но передумал. Попытался успокоиться без бестолковых уловок. Продолжил: — Я хочу… хотел бы думать, что Коринт смог предпринять что-то. Скажем так, внезапно стать неузнаваемым, — продолжил он глуше, словно пытаясь сделать свои слова неразличимыми для возможных прослушивающих устройств. Хотя знал, что Горрен наверняка сделал все возможное, чтобы его квартира, места, где он обитал более-менее постоянно, были недоступны для них. А возможно, Берт просто не верил в то, в чем пытался убедить Горрена. — Наверняка он обзавелся такими связями, которые позволили бы ему исчезнуть в Лондоне, немного замести следы, а через месяц, допустим, где-нибудь в Колумбии в какой-нибудь клинике появился бы некий К.-Д. И., чтобы изменить по мелочи кое-какие черты, которые бы сделали его узнаваемым. Ну и попутно открыть счет, на который были бы переведены деньги из оффшора. Понимаешь?