Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Например, после утверждения очередного временного правительства в – Замбии, кажется (после первых пяти на очередной ввод лигейских войск в еще одну столицу практически не реагировали, только пожимали плечами с унылым безразличием), генсекретарь Лиги принимал делегацию глав нескольких европейских государств. Один из министров, сопровождавший своего премьер-министра, давал интервью той же «Либертас», даже восхищался энергичностью, с которой народы Африки встречают все более очевидное ухудшение климата. «Не в последнюю очередь, как я думаю, стоит отметить и компетентность руководства континента, сражающегося с вызовами, бросаемыми народу Африки природой, к примеру, – говорил он. – Я впечатлен профессионализмом моих коллег здесь и их преданностью делу». Дайджесты европейских и американских новостных каналов тоже вроде должны были подтверждать, что там, далеко, к северу от Нила, за Атлантическим океаном поддерживают местных лидеров. Это выглядело убедительно, но Берт говорил с Иво Ленартсом, тот мрачно хмыкал и буркал: «Как будто у них есть выбор». И действительно: в сети на какой-нибудь незначительной платформе всплывал невнятный сюжетец о событии в крохотном городке, приводивший, подобно маленькому камешку, к лавине обвинений, негодований и возмущений в адрес все тех же африканских властей. На мягком диване и в прохладной комнате можно и побыть убежденным демократом, – с самоуничижительным сарказмом думал Берт. Вот заведет он себе более-менее постоянное жилье, установит там мягкий диван и хороший кондиционер и станет самым демократичным демократом, даже похлеще того, что он представлял из себя в благополучной миссии давным-давно где-то далеко на севере, когда еще и женат был, и считал, что уже заработал нечто почтенное, вроде чиновничьей пенсии и синекуры в «Астерре». Они-то там, на сытом и относительно прохладном севере могут себе позволить быть щедрыми. Демократичными. Высокомерными.

Кстати, о высокомерии. Лиоско, еще один желающий забраться на самый высокий – вроде как – пост. Он так усердно делал вид, что одобряет действия и намерения Квентина Дейкстра и с уважением относится к нему самому, что Берт не мог не хмыкать: не слишком ли усердно он делает вид? Присматривался, пытался определить, не циничность ли берет верх, но этот Лиоско, кажется, учился непроницаемости у каменных исполинов с острова Пасхи, не иначе. Что интересно, поведение на каких-нибудь дебатах или во время публичных выступлений у этих соперников было радикально противоположным. Там, где Дейкстра подавался вперед, плотно сжимал губы, решительно сдвигал к переносице брови, тяжело опускал руки на кафедру перед собой, Жан-Эдуард Лиоску предпочитал легко опускать на нее кончики пальцев, отклоняться назад, смотреть из-под тяжелых век, чуть откинув назад голову. Там, где Дейкстра изображал решительность и – на вкус Берта – чрезмерную напыщенность, разбрасывался слишком простыми фразами, состоявшими из слишком известных слов, Лиоско был витиеват, неточен, предпочитал не определять свои цели, а посмеиваться над чужими. И – он был привлекателен. Щеголеват и, подозревал Берт, не против был воспользоваться своим обаянием. А еще он любил яркие цвета, хотя, очевидно, в угоду консультантам по связям с общественностью, имиджмейкерам и прочим шельмецам сдерживал свои пристрастия. Он напоминал Коринта – тот тоже мог облачиться в невероятных расцветок рубашку в свободное от работы время, любил сандалии ярких цветов, украшенные бусинами, пуговицами, сплетенные из разноцветных шнурков, которые на ком угодно другом казались бы вульгарными, на нем же –уместными; и был официальный, работающий Коринт – застегнутый на все пуговицы, игривый лишь в той мере, которая поспособствовала бы достижению целей. И этот Лиоско, носивший темные деловые костюмы, но позволявший себе яркий штрих вроде цветного платка, выглядывавшего из нагрудного кармана, туфли остромодной формы, какие-то детали. Охотно дававший интервью «без галстука», беседовавший обо всем – и ни о чем. Берту было непонятно, что именно он из себя представляет, но вполне очевидно, отчего его так любят СМИ, представлявшие себя либеральными – болтлив, охоч до длинных слов и фраз, притворяется способным принять все и вся, кроме преступления. И да, представляет себя женским угодником: большинство интервью «без галстука» брали у него как раз женщины, и это деловой атмосфере не способствовало, не по их, причем, вине.

Берт спросил у Иво как бы между прочим:

– Кстати, этот Лиоско. Он вроде был в Париже на днях? Что делает? Хлыщ, правда?

Иво пристально посмотрел на Берта, словно прицениваясь, как именно вести себя дальше. После тяжелой паузы он сказал:

– Скользкий тип. А откуда ты про его поездку узнал?

Берт пожал плечами.

– Я знаю людей, которые знают людей, которые… ну ты сам понимаешь. Здесь невозможно сохранить секреты, даже если ты за них хорошо заплатишь.

Иво хмыкнул, но уже добрее. Даже попытался улыбнуться.

– И кто тебе такое рассказал?