Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

— Я подал протест в Высший совет кардиналов. Меня даже обнадежили, что есть достаточно значительный шанс, что он будет рассмотрен еще при моей жизни, — пожал плечами Амор. — А до тех пор я — бывший священник.

И Яспер захохотал.

— Бывший священник сидит за одним столом с бывшим гвардейцем и пьет настоящее вино в настоящем кабачке, — отсмеявшись, сказал он. — Разве не восхитительно, отче?

Амор поежился.

— Брось, — бесцеремонно одернул его Яспер. — Сам же говорил, что в вашем деле бывших не бывает. Или это за мной Эше как приклеенный тягался? Не просто же так. Он ведь из тех щенков, которых ты опекал в твоем лагере.

Амор покивал головой. Ясперу показалось: его глаза слишком подозрительно блестели. А может, и не казалось. У самого ведь слезы подступали к глазам. Особенно когда думал, что сейчас, наверное, молодняк проходит испытания, а старшие смотрят записи и прикидывают: кому следует их ужесточить, чтобы быть убежденными на сто двадцать процентов, а кого можно отсеивать. Или что старшие офицеры разрабатывают план первых мирных учений за столько лет. Или — что они идут в бар после службы, чтобы выпить пива, поскалить зубы с гражданскими, может, снять кого, чтобы похаять начальство и поклясться в дружбе. Что сейчас, возможно, они стоят перед виртуальной картой и шаг за шагом, секунда за секундой изучают какую-нибудь операцию. Или еще что-то. Они так и будут делать это, он — никогда больше.

— Он сейчас дает показания. В суде. — Амор, взяв себя в руки, начал рассказывать. — Альба смогла убедить людей из следственной группы, что Эше может стать очень полезным свидетелем. Ну и меня попросила, чтобы я побыл с ним. Мне все равно нечего больше делать.

Он долго молчал, сидел, свесив голову, словно прятал лицо от Яспера.

— Какие у тебя шансы вернуть разрешение? — спросил Яспер.

Амор поднял на него глаза. И снова бесконечная пауза. Удручающая, изматывающая — не для Яспера, для него.

— Не знаю, — честно признался он. — Скорее всего, пока не сменятся кардиналы, никаких. Потом — в зависимости от новых. Но навряд ли. Это пожизненное служение, брат мой, а кардиналы живут долго. Слава Высшим Силам за это.

Он нарисовал крест у себя на груди.

Яспер хмыкнул. Поморщился. Амор хмыкнул, потянулся и нарисовал крест на его груди. И задержал руку. Яспер воспользовался заминкой, перехватил ее и поднес к щеке, потерся ей и, глядя ему в глаза, поцеловал ее.

— И пусть их, — прошептал он.

Амор не спешил высвобождать руку. Смотрел на него, как если бы впервые разглядел что-то за привычной маской, и думал, привлекает ли его то, что он видел за ней.

— Скажи-ка, брате, — задумчиво начал Яспер, — ты ведь из Европы родом. И у тебя есть там знакомые. Были, по крайней мере. Наверняка ведь и в высших кругах вашей церковной знати. Не хочешь попытать счастья там? Вдруг они тебе как-то помогут? Чтобы быстрей рассмотреть твой протест.

— Я думал об этом, — нахмурился Амор и попытался вытянуть руку — Яспер почувствовал слабое движение, достаточно незначительное, чтобы не обращать на него внимание. Чтобы подразнить Амора и потому, что сам хотел, он еще раз коснулся руки губами, не сводя при этом взгляда с Амора. Тот — растерялся немного, но смущенным не выглядел. Яспер удовлетворенно усмехнулся и прижал ее к плечу.

— И? — лениво поинтересовался он.

— Это может привести к неожиданному результату. Политика, друг мой, — кисло пояснил Амор. — И там грызня стоит не на шутку. Это можно объяснять исторически, социологически, традиционно, как угодно, но в кардинальском совете сильны европейские кардиналы. Это естественно вызывает разные чувства у других церквей. Я уже думал о том, чтобы попросить… родственников походатайствовать за меня. Беда в том, что если он… если, — подчеркнул Амор, — согласится… если ему пойдут навстречу, то мой случай будут рассматривать куда пристрастней. И тогда у меня вообще не будет шансов. Просто потому, что я имел счастье родиться и учиться в Европе, а служить в Африке. Едва ли при моей жизни можно будет примирить разные части света, брате, как бы мне ни хотелось этого.

— И что теперь? — спросил Яспер.

— Не знаю, — грустно улыбнулся Амор. — Пока я сотрудничаю с миссией Альбы. Епископ Обен не возражает.

— Не возражает? — прищурился Яспер: что-то в интонации Амора его насторожило. Какая-то деланная беспечность.

Амор закатил глаза.

— Ну хорошо, ему плевать. У него свои проблемы. Ему не до меня.

— И какие же у него проблемы? — ухмыльнулся Яспер, давая понять, что знает и без скудной справки Амора.