Читаем Путь Дзэн полностью

особенного”. “Написать хайку — говорил он — может только пятилетний ребенок”.

И стихам Басё присуща та же вдохновенная объективность, что и удивлению, выраженному ребенком. Они возвращают нас к тому чувству мира, которое

рождалось в нас, когда мир впервые вставал перед нашим изумленным взором: 268

кими xu таке

Еки моно мизеру

Юкимароге!

 

Ты зажигаешь огонь,

Что я тебе покажу!

Огромный ком снега!...

Басё писал свои хайку самым простым разговорным языком, и поэтому, естественно, избегал изысканных и сугубо ученых выражений. Он создал стиль, позволивший обыкновенным людям стать поэтами. Его современник Банкей то же

сделал по отношению к Дзэн, ибо, как сказано в одном из стихотворений дока

Иккю:

Все, что противоречит

Уму и воле обыкновенных людей,

Нарушает человеческие законы

И Закон Будды. [17].

Это высказывание в духе Нань Цзюаня, который говорил: “Ум обыкновенного

человека и есть Дао”. Здесь слово “обыкновенный” скорее обозначает “чисто

человеческий”, чем просто “вульгарный”. Именно поэтому семнадцатый век явился

свидетелем популярности атмосферы Дзэн в Японии, охватившей всех, начиная от

монахов и

______________

Эти и следующие переводы хайку на англ. яз. принадлежат перу Р.Х. Блиса и в

основном взяты из его великолепного четырехтомного труда “Хайку”, который, без

сомнения, является лучшим образцом такого рода литературы на английском языке.

Преимущество Блиса в том, что он специально обучался Дзэн, так что его

понимание китайской и японской литературы отличается особой глубиной. См.

[15].

269

самураев и кончая крестьянами и ремесленниками.

Подлинное настроение хайку “выдает себя” в одном стихотворении Басё, которое, однако, говорит чуть-чуть больше, чем положено истинному хайку: Как благороден тот

Кто не скажет при блеске молнии

“Вот она — наша жизнь!”. [105].

Ибо хайку видит жизнь в ее “таковости”, без пояснений, — мировосприятие, которое по-японски называется соно-мама — “так как есть”, или “просто так”.

Сорняки на рисовом поле —

Вырваны и брошены лежать просто так —

Удобрение!

В Дзэн человек не обладает иным умом, кроме того, каким он сейчас знает и

видит — и это почти выражено в хайку Гочики: Долгая ночь.

Звук воды говорит

О чем я думаю.

Или с еще большей непосредственностью:

Звезды, в пруду.

Снова зимний ливень

поднял рябь на воде.

В стихах хайку и вака, может быть, яснее, чем в живописи, выступает тонкое

различие между четырьмя типами настроения: саби, ваби, аваре юген. Тихое и

трепетное одиночество саби ясно вы 270

ражено в стихотворении:

На голой ветке

Уселся ворон.

Осенний вечер. [105]

Менее очевидно, и потому более глубоко оно в таком хайку: Вечерний ветерок,

Укутывает водой

Ноги цапли.

Или:

В темном лесу

Упала с дерева ягода —

Всплеск воды.

Саби — это одиночество в буддийском смысле слова как непривязанность и

способность видеть, что все происходит “само собой”, в чудесной спонтанности.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Еврейский мир
Еврейский мир

Эта книга по праву стала одной из наиболее популярных еврейских книг на русском языке как доступный источник основных сведений о вере и жизни евреев, который может быть использован и как учебник, и как справочное издание, и позволяет составить целостное впечатление о еврейском мире. Ее отличают, прежде всего, энциклопедичность, сжатая форма и популярность изложения.Это своего рода энциклопедия, которая содержит систематизированный свод основных знаний о еврейской религии, истории и общественной жизни с древнейших времен и до начала 1990-х гг. Она состоит из 350 статей-эссе, объединенных в 15 тематических частей, расположенных в исторической последовательности. Мир еврейской религиозной традиции представлен главами, посвященными Библии, Талмуду и другим наиболее важным источникам, этике и основам веры, еврейскому календарю, ритуалам жизненного цикла, связанным с синагогой и домом, молитвам. В издании также приводится краткое описание основных событий в истории еврейского народа от Авраама до конца XX столетия, с отдельными главами, посвященными государству Израиль, Катастрофе, жизни американских и советских евреев.Этот обширный труд принадлежит перу авторитетного в США и во всем мире ортодоксального раввина, профессора Yeshiva University Йосефа Телушкина. Хотя книга создавалась изначально как пособие для ассимилированных американских евреев, она оказалась незаменимым пособием на постсоветском пространстве, в России и странах СНГ.

Джозеф Телушкин

Культурология / Религиоведение / Образование и наука