особенного”. “Написать хайку — говорил он — может только пятилетний ребенок”.
И стихам Басё присуща та же вдохновенная объективность, что и удивлению, выраженному ребенком. Они возвращают нас к тому чувству мира, которое
рождалось в нас, когда мир впервые вставал перед нашим изумленным взором: 268
кими xu таке
Еки моно мизеру
Юкимароге!
Ты зажигаешь огонь,
Что я тебе покажу!
Огромный ком снега!...
Басё писал свои хайку самым простым разговорным языком, и поэтому, естественно, избегал изысканных и сугубо ученых выражений. Он создал стиль, позволивший обыкновенным людям стать поэтами. Его современник Банкей то же
сделал по отношению к Дзэн, ибо, как сказано в одном из стихотворений дока
Иккю:
Все, что противоречит
Уму и воле обыкновенных людей,
Нарушает человеческие законы
И Закон Будды. [17].
Это высказывание в духе Нань Цзюаня, который говорил: “Ум обыкновенного
человека и есть Дао”. Здесь слово “обыкновенный” скорее обозначает “чисто
человеческий”, чем просто “вульгарный”. Именно поэтому семнадцатый век явился
свидетелем популярности атмосферы Дзэн в Японии, охватившей всех, начиная от
монахов и
______________
Эти и следующие переводы хайку на англ. яз. принадлежат перу Р.Х. Блиса и в
основном взяты из его великолепного четырехтомного труда “Хайку”, который, без
сомнения, является лучшим образцом такого рода литературы на английском языке.
Преимущество Блиса в том, что он специально обучался Дзэн, так что его
понимание китайской и японской литературы отличается особой глубиной. См.
[15].
269
самураев и кончая крестьянами и ремесленниками.
Подлинное настроение хайку “выдает себя” в одном стихотворении Басё, которое, однако, говорит чуть-чуть больше, чем положено истинному хайку: Как благороден тот
Кто не скажет при блеске молнии
“Вот она — наша жизнь!”. [105].
Ибо хайку видит жизнь в ее “таковости”, без пояснений, — мировосприятие, которое по-японски называется соно-мама — “так как есть”, или “просто так”.
Сорняки на рисовом поле —
Вырваны и брошены лежать просто так —
Удобрение!
В Дзэн человек не обладает иным умом, кроме того, каким он сейчас знает и
видит — и это почти выражено в хайку Гочики: Долгая ночь.
Звук воды говорит
О чем я думаю.
Или с еще большей непосредственностью:
Звезды, в пруду.
Снова зимний ливень
поднял рябь на воде.
В стихах хайку и вака, может быть, яснее, чем в живописи, выступает тонкое
различие между четырьмя типами настроения: саби, ваби, аваре юген. Тихое и
трепетное одиночество саби ясно вы 270
ражено в стихотворении:
На голой ветке
Уселся ворон.
Осенний вечер. [105]
Менее очевидно, и потому более глубоко оно в таком хайку: Вечерний ветерок,
Укутывает водой
Ноги цапли.
Или:
В темном лесу
Упала с дерева ягода —
Всплеск воды.
Саби — это одиночество в буддийском смысле слова как непривязанность и
способность видеть, что все происходит “само собой”, в чудесной спонтанности.