Путь Дзэн

ребенок,— скорее естественный, чем добрый. Может показаться, что любовь

японцев к природе весьма сентиментальна, ибо направлена на такие явления

природы, которые “приятны” и “красивы” — бабочки, цветы фруктовых деревьев, осеннюю луну, хризантемы и старые сосны. Но Рёкан — поэт и вшей и блох, и

___________

Впечатление, особенно противное поэтическому вкусу середины 20-го века. Оно

действительно связано со стилем хайку и других художественных жанров, соответствующих нашим стишкам на поздравительных открытках и картинках на

коробках шоколада. Сравните, однако, сюрреалистическую смелость образов

такого, например, двустишия из Дзэнрина: 274

сам-то он до костей промок под холодным дождем.

На горе У-дай облака — дымящийся рис.

Перед древним храмом Будды собаки орошают небесный свод.

А сколько существует хайку, подобных такому, например, стихотворению Иссы: Рот, щелкнувший блоху,

Произнес: Наму Амида Бутсу!

В дождливые дни

Монах Рёкан

Грустит о себе.

 

Его взгляд на “природу” глубоко целостен: Скрежет ножа

По сковороде сливается

С голосами древесных лягушек.

В каком-то смысле Рёкан — это японский Святой Франциск, хотя его религиозность

выражена менее очевидно. Это бродяга-дурачок, который самозабвенно отдается

детским играм, живет в лесу в одинокой хижине с протекающей крышей, где стены

увешаны стихами, начертанными его восхитительно неразборчивым паутинным

почерком, столь ценимым знатоками японской каллиграфии. О вшах на груди своей

он размышляет как о насекомых в траве, и выражает всевоз 275

можные естественные человеческие чувства — печаль, одиночество, недоумение или

жалость — ничуть не стыдясь и нисколько не гордясь ими. Даже ограбленный он

остается богатым, ибо

Вор

Не прихватил ее с собой —

Луну в окошке.

А когда у него нет денег,—

Ветер наносит

Палые листья. Хватит

Развести костер.

Когда жизнь пуста по отношению к прошлому и бесцельна по отношению к будущему, вакуум заполняется настоящим — тем настоящим, которое, как правило, в обычной

жизни сводится до волосяной линии, до доли секунды, когда ничего и не успевает

произойти. Ощущение бесконечно разросшегося настоящего нигде не бывает столь

сильным, как в тя-но-ю, чайной церемонии. Строго говоря, это слово обозначает

нечто вроде “чай с горячей водой”. Но одной этой церемонией Дзэн так сильно

повлиял на японский уклад, что тядзин, “чайный человек”, стал законодателем

вкуса во многих искусствах, так или иначе связанных с тя-но-ю: таких, как

архитектура, керамика, работа по металлу и лаку и искусство букета (икэбана).