Путь Дзэн

представителей** .

______________

В литературе о Дзэнцарит полнаянеразбериха относительно имен великих учителей

эпохи Тан. Например, полное имя Шень-хуэй: Хо-цзе Шень-хуэй, что по-японски

произносится “Катаку Джинне>>. Но Шень-хуэй — его монашеское имя, а Хо-цзе — родовое, по месту происхождения. Японские авторы обычно называют его Джинне, т. е. его собственным монашеским именем. Другой пример: Сюань-цзюэ, полное имя

которого Юн-цзя Сюань-цзюэ, по-японски — Йока Дженкаку. Но японцы зовут его

“Йока”, по названию местности, а не по имени! В общем Судзуки пользуется чаще

родовыми именами, а Фун Ю-лань — монашескими. Судзуки приводит то японские

формы, то китайские, но пользуется иным способом их латинизации, чем Фун

(точнее, его переводчик Бодд). Так что Линь-чжи Й-сюань (японское — Ринзай

Гиген) у Судзуки иногда звучит как “Ринзай”, иногда — Линь-чжи, а у Фуна — как

Джи-сюань! Дюмулен и Судзуки последовательно стараются употреблять лишь

японские формы, но тогда с первого взгляда не отличишь китайцев от японцев.

Так что все, кто изучают Дзэн не по первоисточникам, сталкиваются с картиной, крайне затрудняющей историческую ясность. Судзуки так широко распространен, что я боюсь еще более запутать читателей, если буду называть Хуэй-нена его

родовым именем — Да-чжань. Единственное, что я решаюсь сделать, — это

приложить именной указатель. Положение еще более ухудшается тем, что

существует путаница и в датах. Так, годы жизни Шень-хуэя у Фуна даются как

686-760 [35], у Жерне [39] — 668-760, а у Дюмулена и Сасаки [30] — 668-770.

*Этот период подробно описан в [30]. Демьевиль[27] перевел рукопись

Тинь-Хуана [60, 4646], повествующую о диспуте в Лхассе в 792-4 гг. между

учителем школы Внезапного Чаня и группой буддийских монахов из Индии.

Дзэн-буддийский учитель носит имя “Махаяна”, и нет оснований связывать его с

традицией, идущей от Хузй-нена. Его учение является более умеренным, чем

доктрины Шестого Патриарха. То обстоятельство, что индийские ученые в этом

рассказе поражены и возмущены доктриной этой школы, указывает на чисто

китайское происхождение этой истории.

150

Последователи Хуэй-нена в своих сочинениях и деятельности продолжают развивать

идею естественности. Исходя из принципа, что “истинный ум — не-ум” и что “наша

истинная природа — это отсутствие специальной природы”, они делают вывод, что

истинная практика Дзэн есть “непрактика”. Таким образом развивается кажущийся

парадокс: быть Буддой без намерения стать Буддой.

Шень-хуэй, например, пишет:

Если у вас есть это знание, то это концентрация (самадхи) — без

концентрирования, мудрость (праджня) — без мудрствования, практика — без

упражнения. (4:1 93)

Всякое культивирование концентрации ложно в самом корне. Ибо как же можно

достичь концентрации, если ты ее культивируешь? (1:1 17) Если говорить о работе ума, то в чем она: в активности или неактииности ума?

Если в неактивности, то мы ничем не лучше пошлых дураков. Но сказать “к

активности” — значит признать, что ум относится к сфере обладания и что мы

связаны страстями [клеша]. Какой же пугь выбрать нам для освобождения? Шраваки

культивируют пустоту, пребывают в пустоте и связаны ею. Они культивируют

концентрацию, пребывают в концентрации и связаны ею. Они культивируют покой, пребывают в покое, и связаны им. Если бы работа с умом заключалась в

дисциплинированно своего ума, то какое же это освобождение? (1:1 18)*

151

В этом же духе Сюань-цзюэ начинает свое знаменитое стихотворение Песнь

реализации Дао (Чжен-дао-Ге):

Видите вы этого беспечного человека Дао.