Путь голема

— Мы тоже любили его песни. Бывало как засядем вечером у костра… Даже боги приходили его слушать. Они говорили — он поет убитые желания тех, кто его слушает.

— Мы это кто? — уставился я в молочную пелену. — Не хотите ли вы сказать…

— Именно.

— Этого не может быть!

— Не он один.

— И много?

— И маленький плот, и костер который догорит и прощай…

— Первых двух слушал и уважаю. Особенно второго. А вот насчет «прощай» — не понял.

— Прощай, прощай, — на удивление хорошо напел Ильич.

И сразу перед глазами поплыли кадры любимого фильма. Мне всегда нравился момент, когда появляется «Фараон». Судно уже давно считали погибшим — а тут воскрешение. И музыка… И голос…

— Борис?

— И он тоже. Тоска по дому… Уходя в чужой мир они многое оставили за спиной. Многие приближенные нашли убежище у вас. По своей природе они не могли оставаться в тени, вот проявляли себя, как могли… Кто-то пел, голосом проявляя боль. Кто-то, пытаясь забыть все, ложился грудью на амбразуру, искупая побег из родного мира.

Чем руководствуется наш поводырь в движении вперед для меня загадка. Ничего кроме тумана я вокруг не вижу. Иногда, кажется, что в нем мелькают какие-то тени, но надеюсь что ошибаюсь.

С того момента как мы погрузились в туман, мне все время кажется, что я слышу какие-то голоса. Еле слышные они что-то неразборчиво шепчут на неизвестных языках. Голосов много и все разные. Мужские, женские кажется даже детские.

— Стойте! — крикнул я и потянул идущего впереди Тимоху за руку.

— Что такое? — недовольно отозвалась Дайла. — По нужде приспичило? Терпи.

— Они говорят со мной.

— Кто? Глюки? — с деланной насмешкой поинтересовался Прыщ дрогнувшим голосом. — Это с тобой твой страх разговаривет.

— Голоса.

— Значит мы почти на месте, — сказал Ильич. — Не останавливайтесь. В тумане нельзя задерживаться.

Туман внезапно закончился, и мы оказались у подножия пологого холма, на склонах которого были выложены камнями ступени.

— Алтарь, — с ужасом прошептала Дайла, глядя на покоящийся на вершине большой камень бурого цвета. — Я туда не пойду!

— Нет выбора, — подтолкнул ее Ильич. — Мы уже с тобой об этом говорили. Помнишь?

— Помню. Я сделаю что нужно, — опустив голову, сказала Дайла. Рыжий локон выбился из-под повязки, но она этого даже не заметила. — Ради людей… сделаю.

— Что там? — спросил я. — Почему наша железная леди боится подняться?

— Здесь обитают древние духи, вскормленные кровью и душами жертв, — хмурясь, ответил Ильич. — Много лет ни одна живая душа не поднималась на этот холм. Люди стараются обходить это место десятой дорогой. Даже боги считали его проклятым и старались не приближаться. Они говорили, что здесь покоится древняя сила, которую лучше не тревожить.

— То спящие, то мертвые, то духи, — недовольно заметил Прыщ. — Фигня какая-то у вас тут творится.

— Алтарь существовал задолго до того, как в этом мире появились люди. Старики говорят, что он был всегда и всегда будет. Что вокруг него духи выстроили наш мир. Века назад наши предки совершали здесь кровавые жертвоприношения, желая ублажить духов.

— Зачем мы здесь? — спросил я у Ильича. — Зачем нам эти духи?

— Надеюсь, они помогут нам. Договариваться с духами это последнее, чего бы мне хотелось. Слишком велика плата за их поддержку, — тяжело вздохнул он и косо взглянул на Дайлу. — Но я не вижу другого выхода.

Вслед за Ильичем мы медленно поднимаемся на вершину холма. Каменные ступени истерты тысячами ног. С каждой ступенью невидимый многоголосый хор становится все громче. Голоса назойливо буравят мозг.

И вот, наконец, вершина.

На ровной площадке вымощенной плоскими камнями как плиткой покоится большой ничем не примечательный валун. Примерно метра два на три с углублением в центре. Если сильно напрячь фантазию, то он может сойти за каменную колыбель.

Ильич медленно опустился на колени. Так же медленно положил ладони на камень и, закрыв глаза, что-то еле слышно забормотал. На его лбу выступили бисеринки пота, а на виске пульсирует тоненькая жилка.

Выстроившись полукругом за его спиной, мы наблюдаем за ритуалом. Всем явно не по себе. Дайла, бледная как стенка, нервно кусает губы. Вот-вот и кровь брызнет. Меч в дрожащей руке отплясывает танец страха. Я понял, что Ильич хочет от нее каких-то действий она от этого не в восторге.

Прыщ съежился, засунул руки подмышки и закрыл глаза. Он стоит мерно покачиваясь словно китайский болванчик.

Опираясь на меч, Тимоха прижал к груди раз за разом вздрагивающую Лилю, и прикрыл ее голову ладонью с растопыренными пальцами, словно пытаясь защитить от невидимой опасности. Даже на его обычно невозмутимом лице видна печать страха.

Голоса в моей голове вопят так, что глаза на лоб лезут и кажется, что еще немного и сойду с ума. В таком шуме невозможно понять просят они меня о чем-то или же требуют. Невольно зажимаю уши руками, понимая, что это не поможет. Дайла вопросительно посмотрела на меня. Жестом показываю — мол, все нормально. Если бы оно так было.

Побледневший Ильич, шатаясь, с трудом поднялся на ноги. Нервно дергается глаз а из уголка рта стекает струйка слюны..