Путь голема

Очнувшиеся слушатели заглушили его ответ. Нас хлопали по плечам, слюнявили щеки, тянулись кружками, разбрызгивая пену. Хорошо хоть на руках не качали — потолки то низкие. Детина наклонился ко мне и что-то проквакал раз за разом ударяя кулаком по столу и чиркая себя ладонью по шее. Я еле удержался, чтобы не поморщиться от несвежего дыхания фаната. Не понимая ничегошеньки, я приветливо улыбнулся и согласно кивнул. Грохнув кулаками по столу так, что посуда полетела на пол, он вскочил на ноги и закричал. Я даже понять ничего не успел, а мои девочки уже были у него за спиной.

— Стоять! — заорал я. Девушки замерли.

И весь кабак, даже не обративший внимание на чуть не свершившееся убийство заорал вслед за мной. Засверкали в тусклом свете ламп и жалких солнечных лучей с трудом проникающих через немытые стекла клинки. Обнаружив такое количество потенциальных целей, девочки поступили как истинные телохранительницы: обнажив мечи, они мгновенно переместились ко мне. Закрыв меня с боков, они приготовились к бою.

Народ воспринял их поступок как проявление солидарности и заквакал еще громче.

— Ну, вот и все, — крикнул мне на ухо Сухов. — Поздравляю. Ты лидер освободительного движения.

Он что-то проквакал и замахал руками. Фаны не торопясь разошлись по местам. Забулькало пиво. Захрустели кости под никогда не знавшими зубной щетки зубами. Многоголосый хохот заглушил охи-ахи из темноты. Потеряв интерес к происходящему, каратели вернулись к трапезе.

Хозяйка принесла большую тарель мяса с фасолью.

— Повтори еще раз. — попросил я оттирая рукавом лицо. — Надо же так излобзали. Чуть до дырок не протерли.

— Да чего тут повторять, — ловко закинул фасолину Сухов. — Личность ты уже известная. Бой на арене чуть ли не весь город видел. О тебе уже легенды ходят. А теперь еще и такая свита. Да и Ильича многие знали. Не всем нравится политика императора. Старики говорят, раньше лучше было. Смута растет. Понимаешь к чему я?

— Ничего я не понимаю. И если честно ни чего такого выходящего за рамки нашего средневековья я здесь не вижу. Насилие и террор это классические инструменты для удержания доминирующей позиции. Так было всегда. А боги… знаешь все эти истории про добреньких богов и чуть ли не в задницу целующих народ приближенных больше на сказку похожи. Или на утопию. А смута… так люди всегда чем-то недовольны.

— Ты друзей спасти хочешь? — сердито прищурился Сухов. — Мне, как ты понимаешь пофиг что с ними будет. А тебе? Если не хочешь — вали домой.

— Домой, — словно смакуя, повторил я. Забытое слово. А может действительно плюнуть на все и…

— Сбежать, — дополнил мою мысль Сухов. — Не вопрос. Хоть сегодня. Нет, сегодня не успеем. Хоть завтра.

— А это возможно?

— Знаю я тут одну лазейку. В общем, это моя проблема. Ты решай. Выбор за тобой. У тебя три пути.

— Огласите весь список, — я отрицательно махнул девчушке собиравшейся наполнить мою кружку.

— Первое и самое разумное — валишь домой и забываешь обо всем. Будут мучить кошмары — попьешь таблеточек, обратишься к психиатру… и тебя вылечат, — стянул он с головы фуражку. — Второе. Возглавляешь восстание и пытаешься потягаться с империей. Атаман тебе предложение сделал и ты согласился. За этим дядькой сила не малая стоит. Считай пахан местный. С каждого срезанного или снятого с покойника кошелька четвертина его. И не дай бог кто обманет… Недавно одного в здоровенный улей засунули и глиной обмазали…

— Когда это я соглашался?

— Ты думаешь чего все так орали? Он предложил тебе убить всех имперцев. И ты согласился. И девочки твои поддержали, — насмешливо глянул Сухов.

— Но я… я… Меня не правильно поняли. Я совсем не думал… точнее думал, что он о музыке…

— Мне перевести им твои слова? — кивнул он за спину.

Я отрицательно покачал головой. Я боюсь пчел.

— Значит продолжаем. К вам присоединятся недобитые остатки повстанцев. Гонца им я еще вчера вечером послал. Так на всякий случай. Чтоб в курсе были. Народ поднимется…

— Шансы?

— Час. Может два продержитесь. Даже если приличную армию сколотишь, император из других миров гвардейцев и карателей подтянет. Против солдафонов вы может и погеройствуете, а против этих….

— Третий вариант такой же пустой, как и этот?

— Возможно. Ты убьешь императора.

Я расхохотался так, что весь кабак оторвался от своих дел, уставился на меня.

Как только они вернулись к своим делам, Сухов продолжил:

— Один честный поединок и твои друзья на свободе.

— Глупость. Во-первых — император меня пополам порвет даже с голыми руками. Я был героем с фляжкой в кармане… Во-вторых — ты сам говорил, что это внутреннее правило империи. Значит, мне придется стать имперцем, много лет ползти по служебной лестнице и наконец, если повезет умереть от руки императора. К этому времени от моих спутников и костей не останется. И в-третьих — как только я стану имперцем, все мои действия будут направлены на благополучие и развитие империи. Их общественное «Я» не позволит мне отпустить старых врагов.