Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков

В некоторых юридических публикациях Победоносцева обращает на себя внимание присущее ему публицистическое начало. Так, в своем курсе гражданского права он обращается к читателю с нравственным поучением: «Кто поистине любит науку и прежде всего стремится войти в силу ведения и мысли, тому не след увлекаться нетерпением – стать поскорее в ряды видных деятелей. Пусть он сначала, и долго, пробует себя на скромных задачах: чем скромнее задача, тем труд будет сосредоточеннее; чем уже он выберет для себя поле, тем глубже он его разработает» (цит. по: 121, с. 368).

Стоит напомнить, что Константин Петрович не только внес заметный вклад в правовую теорию, но и был одним из создателей современной судебной системы. Его гражданская активность уже тогда проявилась не только в узко профессиональной сфере: в апреле 1865 года он анонимно публикует в «Московских ведомостях» серию статей, в которых разъясняются подходы к судебной реформе и основные черты преобразований. «Мы знаем, как трудна эта задача, но не считаем себя вправе уклоняться от нее», – писал Победоносцев. Он указывал на очевидную опасность – «горячее увлечение самой формой», при которой в судебном деле могут сохраниться «равнодушие и лень и невежество», он призывал к высокому профессионализму. «Ошибутся многие, кто, не испытав еще этой деятельности, считают себя готовыми к ней и весело думают, что новое начало поднимет их. Нет, им предстоит поднять в суде новое начало, уразуметь его, поддержать его твердо и, главное, приучить людей неопытных к делу весьма трудному, к тонкой и сложной судебной технике. Как не согласиться, что для этого требуется немалая сила?» (123, с. 41, 45).

5

Личность Константина Петровича – едва ли не самое привлекательное при обращении к его жизни и деятельности. Властный и жесткий в делах государственных, мягкий, простой, скромный, непритязательный, откровенный, доброжелательный, обладающий чувством юмора – таков он в личном общении, по воспоминаниям современников.

Нельзя не отметить его глубокую верность Москве – не городу только, но и тому укладу жизни, той системе ценностей, тем идеалам, которые были связаны для него с Первопрестольной. (Впрочем, позднее это не удержало его от хлесткого и саморазоблачительного замечания: «Москва – город идеалистов, не знающих жизни».) Лишь в 1865 году, став действительным статским советником (штатским генералом), он решился окончательно переехать в Петербург. Открывавшаяся перед ним карьера манила, но не опьяняла его. «Мне все кажется, – писал он в 1869 году Е. Ф. Тютчевой в Москву, – что не там я живу и не то делаю, где жить и что делать следует» (цит. по: 125, с. 82).

С ним всю жизнь дружил (и часто ссорился) И. С. Аксаков, с его мнениями считался Ф. М. Достоевский, его уважал К. Н. Леонтьев; в круг общения обер-прокурора входили Я. П. Полонский, А. Н. Майков, М.А. Балакирев; в салоне княгини М. К. Тенишевой он встречал А. Н. Бенуа и И. Е. Репина. Свой проект памятника Александру II художник И. Н. Крамской направил в адрес обер-прокурора (124, т. 2, с. 87–91). Когда у П.И. Чайковского возникло трудное материальное положение, он обратился к Победоносцеву: «Вы единственный из приближенных к государю сановников, которому я имею честь быть лично известным, а во-вторых, я знаю, как Вы добры, снисходительны, и потому надеюсь, что Вы извините смелость, с которой своим личным маленьким делом я дерзаю, хотя и на несколько минут, отклонить Ваше внимание от государственных занятий Ваших» (124, т. 1, с. 420). А после получения трех тысяч рублей от императора композитор обратился к Константину Петровичу со словами благодарности.