Путь из леса

Дорант в который раз поразился тому, как же хорошо учили и воспитывали детей покойного Императора. Старинные слова, которыми по традиции Император возводил во дворянство, прозвучали естественно, будто Йорриг Седьмой их только что извлёк из своей души. И неспроста очень непростые разбойники Сину Папалазо тут же грохнули дружным кличем «Харра!», с которым древние предки имперцев, пришедшие из далёких восточных степей, кидались на превосходящие силы врага и побеждали. И неспроста те из спутников Императора, кто стоял ближе и мог наблюдать всю сцену, чувствовали слёзы умиления на глазах и восторг в сердце…

Бывшего разбойника представили Доранту, как главнокомандующему (он уже перестал морщиться при этом слове) и прочим ближникам Императора. Его команду построили и влили в колонну, только пришлось подождать, пока они подведут своих коней — их прятали в недальнем овраге.

И движение к побережью продолжилось.

3

От Сайтелера до Фианго можно было, в принципе, добраться по воде: из Сайтелерского озера вытекала полноводная Маррана, устье которой выходило в океан примерно на трети пути от Фианго до Акебара. Беда только в том, что река эта шла вначале на юг, то есть почти в противоположную от Фианго сторону, огибая южный отрог Хаганского хребта. Из-за этого путь по воде выходил едва ли не на неделю дольше, чем сушей. К тому же в нижнем течении из-за огромного количества ила, которое несли мутные воды Марраны, она сильно мелела и становилась почти несудоходной: плавать по ней можно было лишь на плоскодонных прамах. Их, правда, было там огромное множество, так как по берегам реки располагались обширные плантации чокло. Его разведением славились ещё до Империи воинственные аламоки.

Как раз чокло и возили в Империю из Фианго корабли кумпанства, в котором была доля у Доранта. Поэтому в порт постоянно заходили то один, то другой из кумпанских кораблей, а сейчас, воспользовавшись голубями, Дорант вытащил туда два из тех трех, которые были выстроены и снабжены на его личные средства (третий был в Империи). Давние коммерческие связи с Фианго как раз и давали Доранту уверенность в том, что брать порт на меч не придётся.

Правда, для этого надо было ему появиться там лично, поэтому примерно в половине дня пути до порта Дорант прихватил с собой Калле, гильдмайстера Ронде, имевшего в Фианго свои дела, десяток конных гаррани, объяснился перед Императором и двинулся вперёд быстрым маршем.

Переговоры с наместником Фианго не заняли много времени: больше всего ушло на рассказ о подробностях битвы при Сайтелере и взятия самой крепости. У каваллиера Гасетта не было никаких причин ссориться с Дорантом и его кумпанством, делавшим треть доходов города (и половину доходов самого каваллиера), в отсутствие поблизости сколько-нибудь сильных войск вице-короля.

Тем более, что Дорант скромно умолчал о своих потерях, но весьма красочно расписал присоединившиеся к Императору силы Сину Папалазо, хорошо известного в этих местах.

Так что Императора в широко открытых воротах города ждала торжественная встреча: разодетый в лучшее каваллиер Гасетт, его гуасил со всеми восемью сотнями городской стражи и гарнизона в начищенных кирасах, и, разумеется, Дорант с гильдмайстером Флоаном Ронде, он же министр торговли и финансов, оба некстати в походной одежде.

Вместе с ними Императора встречали капитаны обоих дорантовых кораблей, а немного в стороне — кучка вычурно и странно одетых гальвийцев, смотревших, впрочем, по сторонам довольно высокомерно.

Гальвийцев привёл гильдмайстер, отделившийся от Доранта сразу же, как только их малый отряд въехал в город.

Уже ставшая привычной церемония принесения присяги Императору отняла не больше времени, чем обычно. Затем солдат распустили, пообещав к ужину хорошую порцию вина от щедрот Его Величества (оплаченную из сайтелерской добычи, между прочим — в крепости нашлась почти вся казна дуки Таресса, весьма не маленькая; странно, что он не держал её в своём имении — возможно, больше надеялся на сайтелерские укрепления), а знать во главе с Императором пригласили в местный Дом Приёмов, где были уже накрыты столы.

Размещением пришедшего с Императором войска и пленных занялись люди наместника.

В Доме Приёмов пришлось терпеть обычный церемониал взаимных представлений, поскольку при въезде в город Императору представлены были только наместник и гуасил, с которых положена была присяга. Теперь они по очереди называли Императору городскую знать, причём каждый выходил вперед, кланялся, клялся и тому подобное. Знати, не в пример Кармону, было за сотню человек, и к концу церемонии Император уже с трудом сдерживал нетерпение.

Наконец, городские кончились, и настала очередь Доранта показать Его Величеству своих капитанов.