Путь из леса

По счастью, в Фианго были, кроме Дорантовых, ещё четыре торговых корабля, принадлежавших негоциантам, которые занимались торговлей вдоль побережья. По сути, практически чистые транспортники, имевшие совершенно смехотворное вооружение из нескольких пушчонок и фальконетов, только от дикарей на пирогах отбиться. Владельца двух из них удалось обольстить ласковым отношением Императора и уговорить присоединиться к походу. Два остальных принадлежали акебарским купцам, и капитаны без воли хозяев наотрез отказались участвовать в деле, которое могло кончиться по-разному.

Стали грузиться, сначала затаскивая тяжёлое, потом коней. Потихоньку заводили на суда и воинов, и тут снова вылезло неожиданное: гаррани, оказалось, жутко боятся моря. Пришлось уговаривать, и удалось уговорить почти всех — кроме нескольких десятков, которые, только завидев шаткие сходни, падали на колени и молили Доранта их от этого избавить.

В их число, к огромному удивлению комеса Агуирры, попал Асарау, сын Кау, сына Вассеу:

— Дорант-эр, не заставляй меня! Я лучше снова встану к столбу пыток у альвов, чем взойду на это, что качается и хлюпает в воде! Я знаю, там, где вода сливается с небом, нету дна, и если уйдёшь в воду — это верный конец!

Гаррани живут в лесах, где самая глубокая река — по пояс, а озёр и вовсе нет. Плавать они не умеют, отсюда и страх перед водой, не имеющей дна.

Дорант не стал настаивать. В конце концов, Асарау останется при Харране, может, сумеет тому помочь.

Как ни странно, узнав как-то о намеченном отплытии, пришли альвы, которых Дорант как раз собирался оставить в Фианго. Не без труда удалось понять, что они не собираются нигде быть без Доранта, потому что доверяют из людей только ему. Он попытался скинуть их на остающегося Асарау — не получилось, несмотря на то, что с тем общаться альвам явно было проще, чем с самим Дорантом, как бы он ни старался научиться их языку.

Это, однако, была самая мелкая из проблем.

Гораздо сложнее было решить, на каком из имперских кораблей плыть Императору. Дорант склонялся к «Прекрасной Лони», которая ходила быстрее всех участвующих в походе судов и могла, при необходимости, оторваться не только от них, но и от почти любого корабля — что имперского, что гальвийского, — захоти тот её преследовать.

Но она была меньше и слабее вооружена, чем «Прекрасная Саррия», и в конце концов, решили, что Император пойдёт на флагмане.

Ещё ушло какое-то время на то, чтобы заказать в Фианго императорский штандарт для «Прекрасной Саррии». Герб императорского рода, будь он проклят! На него просили не меньше двух дней, потому что сложный, а у местных ремесленников мало опыта в таких делах.

Но без штандарта плыть было невместно, и пришлось согласиться на эти два дня. Дорант прекрасно понимал, что они легко растянутся до трёх, если не четырёх. А куда деваться?

В довершение всего наместник Фианго каваллиер Гасетт пригласил Императора с ближними посетить местный театр (а в Фианго был-таки театр), где знаменитая на всю Марку труппа Бегилона давала оперу «Атерче победитель».

Ещё целый вечер прахом, самое продуктивное время.

3

Организация посещения театра выросла в целую историю. Во-первых, нужно было соблюсти придворный церемониал, который был сложен, напыщен и полон условностей, кои нельзя было обойти никак, чтобы не осквернить святыни. Дорант от души пожалел Йорре, которому, с его больной ногой, придётся стоять и ходить куда больше, чем он мог себе позволить без неприятных ощущений.

Во-вторых, в театр не допускались люди с боевым оружием. Но поощрялось церемониальное, облегчённое и украшенное. Ни у Императора, ни у Доранта, ни у кого из тех, кто пришёл в Фианго вместе с ними, такого, разумеется не было. И это создавало угрозу безопасности Императора. Местный гуасил клялся, что его стража обеспечит защиту — но Дорант не знал этого гуасила лично, видел его всего два раза и не имел оснований ему доверять.

Пришлось просить Венеу, сына Оррау, сына Аллеу, чтобы дал шестерых гаррани из самых надёжных, и чтобы они были внимательны и готовы, случись что, закрыть Императора своими телами. Дорант объяснил, как они должны стоять и ходить, и — что обошлось ему гораздо дороже по части спокойствия — объяснил Йорре, как тот должен себя вести, чтобы его можно было защитить. Юноша всерьёз воспринимал такие понятия, как «умаление чести» и «доблесть рыцаря», что в его статусе и положении было уже даже не смешно. Пришлось прикрикнуть, пользуясь тем, что разговор был наедине, и, когда парень обиженно заткнулся, подробно рассказать, что на самом деле на кону, что такое ответственность и что такое обязанности Императора.

Йорре впечатлился и полдня ходил задумчивый. Дорант предвкушал, когда Император начнёт интересоваться, нельзя ли соскочить, но так и не дождался. Чему на самом деле был рад, потому что Император, который понимает, что власть — это обязанности и ответственность, а не абстрактная честь, лучше, чем тот, которому на это наплевать.