Путь к Босфору, или «Флейта» для «Императрицы»

– Это ты про то, что к четвёртой степени подпоручик полагается?.. – рассеянно, под нос себе, буркнул Кирилл. – Так это такой же обер-офицер, что и мичман, которого ты в боевом походе уже через месяц получишь. Если, конечно, не утопишь любимое ведро боцмана. Так, а это моё…

Иванов (второй) спрятал в нагрудный карман френча лист, сложенный в четверть.

– Что там? – не удержался Иванов (третий), кивнув на накладной карман.

– Там я инспектор Генерального штаба по резервам воздушного флота, – не без самодовольства усмехнулся Кирилл. – И всякий тутошний Бобик обязан вилять мне хвостом, даже если он мнит себя Полканом. Ладно, идём заправляться, и проведу тебя до станции. Сверху-то я её видел, да вот, что мне интересно, – останавливается ли на ней хоть что-нибудь? Уж больно мала, а ты и так за мной кренделя до Курской губернии выписал…

Телеграмма:

Черчилль – вице-адмиралу Дж. де Робеку, сменившему С. Кардена. 17 марта

«Лично и секретно от Первого лорда.

Вверяя Вам с огромным доверием командование Отдельным Средиземноморским флотом, я полагаю… что Вы после личного и независимого анализа придете к заключению, что предлагаемая скорейшая операция разумна и целесообразна.

Если нет, не колеблясь, сообщите.

Если да, выполняйте операцию без промедления и без дальнейших ссылок на первую благоприятную возможность.

Да сопутствует Вам удача».

ГЛАВА 19. ТРОСТЬ ПРЕТКНОВЕНИЯ

В вагоне

На Новоглинской железнодорожной станции, и впрямь, если и останавливались на пяток минут какие поезда, то только местного сообщения; дальние – изредка, скорые – по случаю, курьерские же – никогда. Поэтому удивлению Аркадия, проводника скорого Севастополь – Москва, не было предела, когда, точно споткнувшись, поезд завизжал колёсной сталью.

Вагон подряд три раза тряхнуло, будто кто толкал его, упирающегося, взашей.

Чай у Аркадия плеснул на поднос.

И наконец, в окне вагона замерла табличка на полосатом столбе «Новоглинск». На выезде, уже после того, как проплыла мимо череда дачных и посадских заборов, грузовая площадка, сплошь заставленная распряжёнными подводами с кирпичом, и почти уплыл за морёную раму пустынный дебаркадер станции.

«Что за новости? – раздражённо поморщился Аркадий. – В последний раз тут с таким почётом архиерея забирали и то потому, что удар старика хватил во время ревизии…»

– А что приключилось? – удивлённый красным семафором и отчаянными взмахами флажка, высунулся из кабины паровоза ОВ, «Овечки», и машинист. – У меня пять минут в гору потом на все десять растянутся.

– А бог его знает, – зевая, пожал плечами обходчик, – что приключилось. Знаю только – господин исправник лично прикатили состав останавливать. Пассажир какой важный на подсадку объявился, что ли?

Неожиданная, не по расписанию, остановка насторожила и поручика Свиридова. Хоть и поотвык обер-офицер фельдъегерского корпуса от собственно курьерской службы, – не офицерское это дело, всё как-то больше состоял порученцем при чинах Генерального штаба, – но столько страху нагнал адмирал Главного морского штаба… Что, фу ты ну ты, прямо вспомнилось, как от Петербурга до Порт-Артура в тряском вагоне с пакетом к Стесселю мчал.

– Ну-ка, глянь, – кивнул поручик «разбитному коммивояжеру», приставленному от тайной жандармерии.

Схватив котелок из сетки-полочки, пижон в полосатой тройке выскочил в коридор, заметался из одного конца пульмановского мягкого в другой в поисках проводника.

– А ты здесь покури…

Это уже «губернскому секретарю», расслабившемуся без начальственного взгляда до самого крахмального жилета, под который он щёлкнул взводом браунинга, а после – на виду, – защёлкой серебряного портсигара.

С виду нерасторопно «губернский секретарь» перебрался с полосатого дивана к окну в коридоре, оставив открытой дверь купе, где на столике, объясняя зевакам всенощное соседство одиноких мужчин, были рассыпаны карты, толпились коричневые бутылки портера…

В узком коридоре

И никак не ожидала остановки другая компания, в это же время сходившаяся к вагону № 11 с разных концов состава:

Бритоголовый господин с самшитовой тростью, с рыжими запятыми мелких усиков под хрящеватым носом и холёной бородкой, в белой дорожной визитке, распахнутой на бежевом жилете с белой же бабочкой, – ни дать ни взять директор провинциального цирка. И с ним, судя по всему, его помощники из числа униформистов, – рослые детины с незапоминающимися лицами, зато примечательными бакенбардами. Один шёл за спиной «господина директора», другой появился из предыдущего вагона.

Господин с самшитовой тростью не ожидал ни остановки, ни такого оживления в коридоре спального вагона, ни тем более того, что пассажир, ради которого остановили скорый поезд, войдёт именно в этот вагон.

И ещё меньше господин с самшитовой тростью ожидал, что «важный пассажир» будет его знакомцем.

Недавним и неприятным.