Путь к процветанию. Новое понимание счастья и благополучия

Критерий, который используется почти во всех исследованиях взаимосвязи дохода и счастья, на самом деле, не «Насколько вы счастливы?», а «Насколько вы удовлетворены своей жизнью?» В главе 1 я проанализировал это, когда объяснял, почему перешел от теории счастья к теории благополучия. Ваш ответ на вопрос: «Насколько вы удовлетворены своей жизнью?» состоит из двух компонентов: из преходящего настроения, в котором вы пребывали, отвечая на него, и более стабильной оценки ваших жизненных обстоятельств. Главная причина, по которой я отказался от теории счастья, в том, что 70 % разброса в ответах на этот вроде бы идеально поставленный вопрос приходилось на настроение и только 30 % относилось к оценке, а я не считаю, что переменчивое настроение должно быть альфой и омегой позитивной психологии. Выяснилось также, что на два этих компонента – настроение и суждение – по-разному влияет уровень дохода {13}. Рост дохода увеличивает позитивность вашей оценки своих жизненных обстоятельств, но не сильно сказывается на настроении. Дальнейшее подтверждение этого расхождения можно обнаружить, изучая изменения, происходящие со временем в рамках одной нации. Есть пятьдесят две страны, для которых имеются продолжительные временные ряды данных о субъективном благополучии за период с 1981 по 2007 год {14}. С удовольствием сообщаю вам, что в сорока пяти из них этот показатель вырос. В шести странах, все в Восточной Европе, он упал. Важно, что субъективное благополучие было разделено на счастье (настроение) и удовлетворенность жизнью (оценка), которые рассматривались по отдельности. Удовлетворенность жизнью росла в основном с ростом дохода, в то время как настроение поднималось вместе с повышением уровня толерантности в обществе. Следовательно, вывод о том, что счастье растет при увеличении доходов, при ближайшем рассмотрении оказывается неверным. Истина в том, что с ростом доходов улучшается ваша оценка жизненных обстоятельств (что неудивительно), но не настроение.

Если нанести на график удовлетворенность жизнью и уровень дохода, проявятся некоторые очень характерные аномалии {15} – аномалии, подсказывающие нам, что жизнь хороша независимо от денег. Колумбия, Мексика, Гватемала и другие латиноамериканские страны гораздо счастливее, чем должны были бы быть, учитывая низкие значения их ВВП. Весь посткоммунистический блок гораздо несчастнее, чем должен был бы быть, принимая во внимание ВВП этих стран. Дания, Швейцария и Исландия, находящиеся на вершине по доходам, даже счастливее, чем можно было бы ожидать, глядя на их высокий ВВП. Бедняки в Калькутте {16} гораздо счастливее бедняков в Сан-Диего. Жители Юты намного счастливее, чем «позволяет» им их доход {17}. То, чем эти места изобилуют и чего лишены другие, подсказывает нам, что же такое истинное благополучие.

Отсюда я делаю вывод: не следует ВВП больше считать единственным серьезным показателем того, насколько благополучна страна. Этот вывод объясняется не только тревожным расхождением между ВВП и качеством жизни. Экономическая политика сама по себе исходит из того, что можно измерить, и если все, что измеряется – это деньги, то основные действия будут направлены на получение большего количества денег. Если также будет измеряться благополучие, политика изменится и будет наращивать благополучие. Предложи мы с Эдом Динером тридцать лет назад заменить или дополнить ВВП благополучием, экономисты, без сомнения, подняли бы нас на смех. Благополучие, как они верно заметили бы, вообще нельзя измерить, а если и можно, то уж точно не с такой надежностью, как доход. Теперь ситуация изменилась – но к этой теме я вернусь позже.

Финансовый кризис

Когда я пишу эти строки (в первой половине 2010 года) большая часть мира, похоже, восстанавливается от внезапного и напугавшего всех кризиса. Да, я был испуган. За последние полтора года все мои сбережения обесценились на 40 %, а у меня жена, семеро детей, и уже пора на пенсию. Что пошло не так, кого мы можем обвинить? Когда упал курс акций, я слышал о козлах отпущения: о жадности; о недостаточном регулировании; о высших должностных лицах компаний, чьи зарплаты чрезмерно велики, а сами они слишком глупы, чтобы разобраться в новых производных финансовых инструментах, придуманных молодыми «очкариками»; о Буше, Чейни и Гринспэне; об игре на понижении; о неспособности мыслить долгосрочными категориями; о нечистых на руку продавцах закладных; о коррумпированных рейтинговых агентствах; о СЕО компании Bear Stearns Джимми Кейне, играющем в бридж, в то время как компания полыхает. Я не могу говорить обо всем этом со знанием дела (кроме бриджа Джимми), как и мои читатели. Однако два возможных виновника достаточно близки к моей теме и это стоит прокомментировать: речь идет о низкой морали и избыточном оптимизме.

Мораль или ценности